Беглый

— Вот так и держись этой легенды. Знаешь, а есть у меня насчёт тебя идейка. Призрачная, но всё же. Чем чёрт не шутит. Сейчас только прозвоню, провентилирую с руководством. Посиди вон пока на скамейке. Покури.

Ильдар достал симпатичную мобилу симменс и отошёл в сторонку — вентилировать с руководством.

* * *

Я откинулся на плохо прокрашенной скамейке и глянул в небо. На плоском, ярко-лазурном фоне корячились обрывки белой ваты. Если этот недоросль-куратор сейчас пошлёт меня, я начну новую жизнь. Рвану в Москву. Вот просто сразу. Рывком. Анна? Вырву её из сердца. Анна создана для мужчины на боевом коне, типа Амура Тимура. Нахудой конец на Чизете Артурика. В следующий раз если она уйдёт вот так же, как упаковщица номер девять, я её догоню и задушу.

А потом за это постыдное убийство снова сяду. И все будут смеяться и показывать на меня пальцем. Нет. Надо сделать что-то бесбашенное и дерзкое, типа ограбления инкассаторов. Там уж или пристрелят или сразу на лошадь и мосты назад сожжены. Я спринтер, а не марафонец.

Но я хороший спринтер, слышишь, Ильдар?

* * *

Вернулся Ильдар в приподнятом настроении. Он объявил:

— Окей, Шурик, пойдем! Соориентируемся на местности. Покажу куда копать. А там уже сам. Выплывешь — помогу. Потонешь — помяну.

— There let him sink or swim.

— Чего-чего? Не уловил ты быстро сказал чего там такое «swim», ты быстро по-английски чешешь, молодчик!

— Это скорее по-шотландски. Роберт Бёрнс. «Джон Ячменное зерно». Балладу процитировал.

Он был в колодец погружен,

На сумрачное дно.

Но и в воде не тонет Джон

Ячменное Зерно!

— Ха-ха! А у нас в школе говорили «Джон Кровавое Яйцо»!

И эта — насчёт колодца ты загнул, брат Шурик. Всё не так плохо. Но выплывать придётся. Это да.

Пойдём-ка в интернет-кафе присядем. Соориентирую тебя на Объект. Зацепишься — значит станешь ценным источником. Не зацепишься, значит так и останешься на скамейке запасных. У волшебника Сулеймана — всё по честному, без обмана!

* * *

Контора не стояла на месте все эти годы. Гляньте-ка вместо кафе-мороженое, кураторский брифинг теперь проводят в интернет-кафе. Прогресс и инновация.

Хозяева интернет-кафе знали Ильдара, как знавала Михал Иваныча симпатичная мороженщица из пломбирного паласа, которого уничтожила нездоровая радиация от памятника Амура Тимура. Эта же радиация погубила и вековые княжеские дерьвья бывшего ташкентского сквера.

Ильдар ловко залогинился в какую-то базу данных. Я тогда слабо понимал, что происходит. Меня моментально наполнил мистический ужас. «Вот это да! Получается, все до единого интернет-кафе это секретные отделения конторы!» — с ужасом заключил я.

Между тем Ильдар развернул на пол экрана чью-то фотку. Молодой и откровенно рыжий человек. Вспомните какая белая молочная кожа у рыжих. На эту молочную кожу прямо в середину лица человеку ткнули макловицей для побелки. Саму макловицу предварительно обмакнули в светящуюся оранжевую краску.

На голове рыжего была square academic cap — такая квадратная кепка-аэродром с кисточкой, что носят англасаксонские студенты и профессора. Чем-то на афганский паколь похожа, кстати.

— Знакомся, Шурик. Мистер Ван Эппс, Донован, мастер прикладных искусств.

— Донован. Гандонован.

— Выпуск 1990 года, Принстонский университет. Отделение славянских языков. Улавливаешь?

— Коллега филолог. Плющевая лига. Счастливчик богатенький.

— Вот то-то и оно, что плющевая лига.

Ильдар смаковал непривычное словосочетание, которое гораздо комфортней звучит в оригинале «Айви Лиг».

— А что такое у нас Плющевая лига?

— Ряд самых привилегированных ВУЗов в США

— Кузница кадров ЦРУ, вот что такое плющевая лига!

— Ага. Да-да-да и что дальше? Он здесь, этот Донован? В этой стране?

— Не беги впереди лошади. Дальше идём. Вот снова он. Красава!

На этот раз Ван Эппс был изображен в толпе радостных людей в дорогих костюмах. Физиономии портретной группы были неравномерно вымазаны чем-то черным. Но ни дороговизна костюмов, ни эта грязная жидкость не могла скрыть в рожах сановных высокопосадовцев российской бюрократической элиты. Я достаточно насмотрелся на этих хищных существ, когда строил детский раковый корпус на Каширском шоссе. Они не брезгуют ничем. Каждая слеза ребенка у них имеет чёткую таксу и фиксированный процент отката.

— Занимательный портретик, а? Исторический, можно сказать. Подписание двадцати двух миллиардного контракта о создании консорциума «Сахалин-1» между Роснефтью и американской Экксон. Тут наш дружок уже успешный чиновничек Госдепа.

— Не знал, что госдеп занимается нефтью.

— Госдеп занимается всем, где есть бабло. Америке нужно то, что нужно Дженерал Моторз.

— Понятно. Понятно. Логично по моему.

Я сразу сник. Мы с Ильдаром сидели в задрипаном интернет кафе. На мониторе фломастером было выведено «Майя, ты сука». Младший офицер узбекской конторы с умным видом показывал мне историческую фотку с подписания миллиардного контракта. Или этот Ильдар сбежавший из палаты номер шесть сумасшедший, или это я окончательно йобнулся, если считаю, что меня хоть на шаг подпустят к этим сытым, умывающимся сырой нефтью рожам.