Бегство

Анна догадывалась, что мужу нужны были хоть какие-то победы. Это поездка не в счёт – она вышла со второго раза, да и то… Он оплатил первый, нашёл выгодный вариант, но в итоге путёвка оказалась фикцией, а продавцы –мошенниками. Пришлось ей взять дело в свои руки и устроить всё как надо – без экономии, в которой она не нуждалась, зато с уверенностью в успехе.

Анна надела облегающее вечернее платье и попросила Марка застегнуть молнию на спине. Прошлась перед зеркалом, оглядывая, как при ходьбе раскрывается высокий разрез. Ногу, которая почти полностью оказывалась отрытой, она украсила браслетом. К наряду подошли непривычные для отдыха туфли на высоком каблуке.

Распуская волосы, она заметила в отражении, как муж вяло и неохотно натягивает на обожжённое тело поло и надевает длинные яркие бермуды.

***

За ужином их угощали красным вином, сверкающим в неровном отблеске свечей. После комплимента-аперитива к паре вышел с приветствием румяный шеф-повар. Он показал, что хочет сфотографироваться с ними:

– Такие красивые люди, – произнес и сел посредине. Впрочем, Анна успела заметить, что сдвинутый в последний момент в сторону объектив фотоаппарата вряд ли мог захватить мужа.

После они долго сидели и обсуждали блюда, отель, курорт. Она поглаживала руку мужа, пока тот (с красными пятнами на щеках) говорил о красоте пейзажа, о гармонии линий, о горах, нависающих над морем, о цветочном лабиринте, по которому они ходили до пляжа.

Анна рассеянно улыбалась и теребила волосы, а когда официант подошёл подлить ещё вина, заказала Марку коньяка «Камю», который муж давным-давно любил. До них доносились мягкие звуки тихой мелодии – оркестр на сцене ресторана заиграл smooth jazz.

Официант незаметно поставил перед Марком блюдце с лаймом, обновив напиток. После десерта пара не торопясь гуляла по вечернему пустынному пляжу, и казалось, что в мире остались лишь звуки бьющихся о берег волн.

В номере Анна не стала ни снимать платье, ни смывать косметику, предложив мужу посидеть с бокалом на лоджии. Пока Марк принимал душ, она бросила в напиток шипящую таблетку, которая тут же растворилась. Этот метод был ещё одной, возможно, последней попыткой стимулировать его желание.

Под стрекот цикад они медленно смаковали напитки, и иногда угадывали мелодию по еле различимым звукам саксофона.

Когда Анна увидела, что глаза мужа затуманились и он наконец скользнул взглядом по разрезу платья, она прильнула к нему и с жаром поцеловала. Он промедлил, но спустя мгновение включился в игру. Анна прижалась ближе и почувствовала, что он хочет её. Она застонала – ей хотелось, чтобы руки мужчины были там, где надо, а не висели в воздухе без дела. Женщина схватила ладонь мужа и властно положила себе на волосы, а другую его руку – себе на бедро. И тут всё прекратилось.

Марк отстранился от неё и произнёс с потухшими глазами:

– Я очень устал, хочу спать.

И слово «хочу» в его интонации было явно лишним.

Анна замерла и осела, так и не выпрямив шею. В ушах звенело, и это были совсем не цикады. Кровь прилила к голове, девушка тяжело дышала. Ей оставалось лишь наблюдать, как муж медленно застегивается, чуть театрально потягивается, прикрывая глаза, и уходит с балкона, бросив «Доброй ночи».

Захлестнувшее её дикое желание тут же перевоплотилось в такой же неконтролируемый гнев. Она снова чувствовала себя униженной, но на этот раз сильнее, чем раньше.

На столе осталась едва початая бутылка рома. Чтобы затушить возбуждение, которое, несмотря на злость, никуда не делось, Анна налила полный бокал и залпом осушила его. Прошло какое-то время, и её дыхание стало ровнее. Тогда она выпила ещё один бокал и только после этого почувствовала лёгкую расслабленность, после которой можно было попытаться заснуть. Из последних сил она дошла до ванны и почистила зубы, чтобы отбить вкус спиртного. Заснула она, как только голова нашла подушку.

4

Разбудил её громкий шелест и птичий крик. Открыв глаза, она увидела, что по номеру, издавая протяжные звуки, ходит чайка. Мужа рядом не было. «На пробежке или в боулинге, – решила Анна.

Она вышла на лоджию. На улице занимался рассвет, небо понемногу светлело, но оценить всю красочность утренней зари было невозможно – мешал соседний корпус. Она вспомнила о веранде в холле, с которой, как говорил консьерж, лучше всего видно рассветное солнце. Что ж, одеваться ей не нужно, почему бы и не пройтись.

Анна прошла холл с лифтами и, бесшумно ступая по толстым бордовым коврам, обогнула этаж. До веранды оставался ещё один пролёт, когда она услышала посторонние звуки, которые резко выделялись в тишине спящего отеля. Это были сдавленные, урчащие всхлипы, словно какое-то раненое животное с трудом сдерживало рычанье; их перебивали чавкающие хлопки и шлепки. Анна с запозданием подумала, что это могло быть сопровождением чьей-то любовной страсти