Андрей, который не обзавелся к своим тридцати пяти годам ни одним ребенком, был паршивой овцой в этом многолюдном семейном стаде, прирастающим потомством с завидной регулярностью. Так своего любимого единственного сына не раз называла сама Аделаида Марковна. Андрей обижался, но не возражал, понимая справедливость упрека. За него заступалась Анна. Пытаясь перевести все в шутку, она утверждала, что мама Андрея не права – никакая он ни овца, в крайнем случае, баран. А паршивых баранов, как известно, в природе не бывает, у баранов, если верить народной мудрости, только одна проблема – новые ворота.
– Как ее здоровье? – спросила Анна, чтобы доставить мужу удовольствие.
– То же самое она спрашивала о тебе, – хмуро буркнул Андрей. – Оно ее сильно беспокоит.
– Это почему же? – деланно удивилась Анна, глядя на мужа честными глазами. – Я никогда не жаловалась на свое здоровье.
Но это была только игра, причем плохая. Она видела, что Андрей настроен решительно, и неприятного разговора ей все равно не избежать. И для нее, Анны, будет лучше, если этот разговор произойдет не дома, за закрытыми дверями, где ей никто не поможет, а на перроне, среди множества посторонних людей, одно присутствие которых не позволит Андрею пересказать жене все то, что он услышал от своей мамы. А в том, что это будут крайне неприятные слова, Анна не сомневалась. Конечно же, все эти дни Аделаида Марковна не оставляла сына в покое и, в конце концов, достигла своей цели, вырвав у него обещание призвать жену к ответу за ее нежелание иметь детей. «Призвать к ответу» – это было любимое выражение Аделаиды Марковны, которым ее речь обычно была нашпигована словно украинская колбаса салом.
– В таком случае, не здоров, по всей видимости, я, – заявил Андрей. – Другой причины, почему у нас нет детей после десяти с лишним лет брака, мама не видит. И она предлагает нам с тобой провериться у врача. И если выяснится, что подозрения мамы оправданны…
– То что тогда? – с замиранием сердца спросила Анна.
– Тогда тебе или мне, а, быть может, нам обоим, придется пройти курс лечения от бесплодия, – решительно закончил Андрей фразу, которую не раз слышал от своей мамы и которую он долго не мог произнести, даже несмотря на то, что заучил наизусть.
Услышав это, Анна с трудом сдержала короткий возмущенный стон. У нее едва не вырвалось признание, что она-то уже давно прошла подобное обследование. И выяснила, что абсолютно здорова, а, значит, все дело в нем, Андрее. Однако ему она ничего не сказала, потому что, перечитав множество медицинских книг и журналов, узнала, что мужское бесплодие практически не лечится. Это стало потрясением уже для нее самой. Она проплакала несколько месяцев, старательно пряча свои опухшие глаза от мужа, чтобы он ничего не заметил. А затем приняла решение, которое стоило ей многих бессонных ночей. Только страх, что Андрей никогда не сможет подарить ей ребенка, и она навсегда останется, по его собственному выражению, бесплодной смоковницей, принудил Анну к тому, что стало кошмаром ее жизни. Под предлогом бегства от упреков Аделаиды Марковны, она начала уезжать из дома и ложиться в постель со всеми мужчинами подряд, надеясь от них забеременеть. Оправдывала она себя тем, что Андрею, в сущности, все равно, родится ребенок от него или от другого мужчины – если, разумеется, он останется в неведении. А альтернатив естественному зачатию немного, и ни одна из них не устраивает ее или его. И лучше так, чем угроза никогда не стать матерью…
Но всего этого Анна не сказала мужу, то ли по укоренившейся в ней привычке скрывать свои мысли, то ли потому, что было еще одно обстоятельство, тревожившее ее все больше и больше с каждым годом. Несмотря на все ее многочисленные попытки, ей так и не удавалось забеременеть, ни от мужа, ни от других мужчин. Возможно, что-то с ней было все-таки не так. Она начинала опасаться, что в ее теле имелся какой-то скрытый дефект, который не смогло выявить медицинское обследование, мешающий зачатию.
Поэтому она робко, словно была в чем-то виновата, спросила:
– А если допустить худшее – лечение не поможет… Что тогда?
– Тогда мы прибегнем к экстракорпоральному оплодотворению, – твердо, как о давно решенном, заявил Андрей. По всей видимости, мама прочитала ему полный курс лекций о деторождении. И он, как прилежный ученик, выучил их назубок. – Это когда яйцеклетку извлекают из тела женщины и оплодотворяют искусственно в пробирке. Затем полученный эмбрион содержат в инкубаторе в течение двух-пяти дней, после чего переносят в полость матки…
– Я знаю, что такое экстракорпоральное оплодотворение, – не дослушав, перебила его Анна. – А еще мне известно, что это довольно сложный и проблематичный способ зачатия. – Сделав короткую паузу, чтобы муж осмыслил ее слова, она спросила: – А ты не рассматриваешь варианта с обыкновенным усыновлением ребенка? Если нам взять мальчика или девочку в детском доме?