Бегство из пламени огня

Эти две версии событий, сопровождавших перепись Давида, тесно связаны с одним ключевым понятием в адвентистской истории, которое было хорошо знакомо первым адвентистам и на котором особый акцент делала Елена Уайт, а именно с понятием «истины для настоящего времени». Адвентисты–пионеры под выражением «истина для настоящего времени» понимали наиболее актуальную на данный момент истину, выделяющуюся на фоне «вех», то есть давно утвердившихся истин. Наиболее показателен в этом смысле «новый» акцент на праведности по вере, о котором говорила Елена Уайт в 1888 году. Она считала, что адвентисты настолько поглощены законом, что не видят за ним Иисуса.

«Предоставьте закон самому себе, — восклицала она в 1890 году. — Мы были так долго сосредоточены на законе, что высохли, как холмы Гелвуйские без росы и дождя. Будем же уповать на заслуги Иисуса Христа из Назарета»[125].

Вот почему она так ярко и убедительно говорила об «истине для настоящего времени» на сессии Генеральной Конференции 1888 года. О новом акценте на праведности Христа в докладах А. Т. Джоунса и Э. Дж. Ваггонера ею было сказано следующее:

«То, о чем сейчас по воле Божьей говорят Его слуги, возможно, не было истиной для настоящего времени двадцать лет назад, но это Божья весть для сегодняшнего дня»[126].

В применении к лекции моего профессора принцип «истины для настоящего времени» помог мне увидеть следующую картину: катастрофические результаты воздействия греха привели к тому, что истина о Боге все больше и больше искажалась. Языческие народы выработали для объяснения существующих реалий целый ряд политеистических религий (для которых свойственно многобожие). В политеизме ответственность за зло обычно несут всякого рода зловредные божества. А поскольку этим зловредным божествам ничего не стоит напакостить человеку, верующие всеми силами старались как–то влиять на них и управлять ими посредством сложных магических ритуалов.

Когда истинный Бог стал снова активно вмешиваться в историю при Аврааме, Он решил взять на Себя всю ответственность за зло, чтобы предотвратить возможное поклонение сатане как конкурирующему (злому) божеству. И когда этот истинный Бог вывел Израиль из Египта, одной из первейших Его задач было утвердить в сердцах Его народа веру в то, что их Бог — единственный, Кто достоин Божественного звания и Кто достаточно могуществен, чтобы управлять всей Вселенной.

Но, учитывая погруженность Израиля в политеистическую культуру, было практически невозможно убедить народ в единобожии сразу, в один момент. Бог должен был сначала заручиться верностью Израиля. Пусть другие народы поклоняются своим богам, а Израиль должен служить одному Яхве (Яхве = Господь). Обратите внимание, как тщательно сформулирована первая из Десяти Заповедей: «Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим»[127]. Где–то там могут быть другие боги, но не в Израиле. Израиль должен поклоняться одному только Яхве.

Осознание этой «половинчатости» в восприятии израильтянами Бога проливает яркий свет на целый ряд ветхозаветных историй. На горе Кармил, к примеру, Илия противостал Израилю, поклонявшемуся чужому богу Ваалу, чей культ принесла с собой из Тира царица Иезавель, когда стала женой Ахава. Еврейским пророкам, можно сказать, было все равно, когда Ваалу поклонялись жители Тира; но они приходили в ужас, когда подобное происходило в Израиле. Так что реакция Илии была соответствующей[128].

Рассказ о Неемане из 4 Цар. 5 иллюстрирует ту же самую истину, только под другим углом. Сирийскому военачальнику Нееману нужно было отправляться в Израиль, если он хотел, чтобы его исцелил от проказы израильский Бог. После своего исцеления Нееман произносит поразительное исповедание: «Вот, я узнал, что на всей земле нет Бога, как только у Израиля»[129]. Он даже попросил нагрузить двух лошаков израильской землей, чтобы отвезти ее в Сирию. Зачем? «Потому что не будет впредь раб твой приносить всесожжения и жертвы другим богам, кроме Господа»[130]. Если вы хотите поклоняться Богу Израиля в Сирии, вам, оказывается, нужно стоять на израильской земле!