Читаем Бегство из пламени огня полностью

Наиболее примечательными в этом смысле были слова Елены Уайт о том, что «Христос обладает жизнью — самобытной, незаимствованной, изначальной»[105]. Какое воздействие эти ее слова оказали на адвентистов, можно судить по реакции М. Л. Андреасена, в то время еще молодого служителя. Он был настолько поражен, что решил отправиться прямо к Елене Уайт в Элмсхэвен, чтобы самолично просмотреть ее рукописи. «Я прихватил с собой целый ряд цитат, подлинность которых хотел проверить по ее рукописным материалам, — говорил он. — Я помню, как все мы были удивлены, когда впервые вышло в свет Желание веков, ибо в этой книге мы нашли такое, о чем и помыслить даже не могли, и среди прочего — учение о Троице, которого в те времена адвентисты в массе своей не принимали». Что касается конкретного высказывания Елены Уайт о «самобытной, незаимствованной, изначальной» жизни Христа, Андреасен отмечал: «Это утверждение, может быть, и не звучит для вас столь уж революционно, но для нас оно звучало именно так. Мы не верили своим глазам… Я был уверен, что сестра Уайт этих слов не писала. Но затем я отыскал этот отрывок, написанный ею собственноручно, — в том самом виде, в каком он и был опубликован»[106].

Шел уже 1940 год, а Дж. С. Уошборн, пожилой адвентистский служитель, по–прежнему совершенно отвергал учение о Троице, называя его «уродливым языческим порождением… немыслимой, абсурдной выдумкой… богохульной пародией… неумелой, абсурдной, оскорбительной карикатурой»[107]. Что верно, то верно: некоторым людям далеко не сразу удается выбраться из адского пламени. А некоторые, пожалуй, так и остаются в нем до последнего. Что тут скажешь… А что бы сказал на это Бог?

Прибегает ли Бог к орудиям сатаны?

Этот вопрос звучит несколько дерзко, да и не совсем правильно. Однако он вполне может помочь нам разобраться в Библии, в трудах Елены Уайт и в нашем собственном духовном опыте. Отвечая на задание, связанное с ветхозаветными «жестокостями», один из моих студентов написал: «Я с детства усвоил, что всякое благо исходит от Бога, а за всякого рода злом стоит сатана». И в этом я с ним в общем–то согласен. Но при всей его убежденности, этому студенту не давали покоя ветхозаветные отрывки, в которых Бог, а не сатана, подталкивает людей к дурным поступкам, а затем Сам же за них и наказывает (см. 2 Цар. 24).

Давайте рассмотрим этот вопрос в таком ракурсе: если я попрошу вас выбрать между добром и злом в нижеследующем списке, то вы скорее всего сделаете свой выбор без каких–либо затруднений и колебаний:


Радость — страх

Утешение — боль

Здоровье — недуг

Мир — война

Процветание — нищета

Красота — уродство

Почет — бесчестие

Истина — ложь

Жизнь — смерть


Тут и выбирать нечего — все понятно: у радости, утешения, здоровья, мира, процветания, красоты, почета, истины и жизни конкурентов нет. Есть целые библейские отрывки, которые укладываются в этот перечень как влитые. Например, Послание к Филиппийцам 4:8: «Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте».

А теперь настал черед для вопросов потруднее: вы когда–нибудь пробовали сопоставить Ветхий Завет с Флп. 4:8? Как по–вашему, что от него после этого останется? А сам Новый Завет вы по этому критерию когда–нибудь оценивали? Я помню, как один преподаватель ветхозаветной истории в Эдинбургском университете, посвященный христианин, проговорился мне, что хочет написать книгу обо всех «нехристианских высказываниях» в Новом Завете. Он жуть как устал от всех этих разговоров о «превосходстве» Нового Завета!

Ярким примером того, что бывает, когда к Библии подходят с «высокой» меркой, служит Томас Джефферсон, знаменитый государственный деятель и просветитель. Его сокращенная версия Евангелий, ставшая известной как «Библия Джефферсона», содержит всего лишь 25 000, а не 773 000 слов, как в полноценной Библии. Он вычеркнул все, что «не отвечало требованиям». Ничего сложного, сказал он. Слова, принадлежащие Иисусу, «выделяются на общем фоне так же ярко, как алмазы в навозной куче»[108].

Все дело в том, что большинству из нас будет совсем не сложно найти множество примеров из Библии и из реальной жизни, когда Бог использовал в Своих целях то, что справа в нашем перечне, а дьявол в своих — то, что слева. Я не перестаю удивляться, когда люди в очередной раз признаются мне — нередко при этом смущаясь и краснея — что наиболее важные уроки в жизни они получили в трудные для себя времена.

У Елены Уайт есть несколько ключевых цитат, которые указывают, на мой взгляд, в том же направлении:


Перейти на страницу:

Похожие книги

Шри Аурбиндо. Откровения древней мудрости. Веды, Упанишады, Бхагавадгита
Шри Аурбиндо. Откровения древней мудрости. Веды, Упанишады, Бхагавадгита

Этот сборник уникален по своему содержанию. В нем представлены материалы, позволяющие получить глубокое и ясное представление обо всех трех главных священных Писаниях Индии – Ведах, Упанишадах, Бхагавадгите. Собранные здесь статьи, переводы, комментарии принадлежат Шри Ауробиндо – великому мудрецу, провидцу, йогину. Его труды, посвященные древним писаниям, раскрывают подлинное величие этих Откровений высшей Мудрости, Света и Истины и зовут нас ступить на проторенный древними провидцами путь, обрести скрытую в нас истину и, опираясь на великие завоевания прошлого, устремиться к созиданию нового светлого мира, мира Гармонии и Совершенства.

Шри Ауробиндо

Религиоведение / Эзотерика, эзотерическая литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука
Хлыст
Хлыст

Книга известного историка культуры посвящена дискурсу о русских сектах в России рубежа веков. Сектантские увлечения культурной элиты были важным направлением радикализации русской мысли на пути к революции. Прослеживая судьбы и обычаи мистических сект (хлыстов, скопцов и др.), автор детально исследует их образы в литературе, функции в утопическом сознании, место в политической жизни эпохи. Свежие интерпретации классических текстов перемежаются с новыми архивными документами. Метод автора — археология текста: сочетание нового историзма, постструктуралистской филологии, исторической социологии, психоанализа. В этом резком свете иначе выглядят ключевые фигуры от Соловьева и Блока до Распутина и Бонч-Бруевича.

Александр Маркович Эткинд

История / Литературоведение / Политика / Религиоведение / Образование и наука