Бегство из пламени огня

Что интересно: когда мы были в Германии, в книжных центрах было не найти немецкого издания Вестей для молодежи (1938) (Rufan die Jugend [1951]), поскольку оно давно не переиздавалось. В то время руководители немецкой церкви противились призывам своих более консервативных членов отпечатать еще один ее тираж. Если не считать меньшинства, сочувствующего реформационному движению, Елена Уайт в глазах немецких адвентистов имеет меньший вес, чем у адвентистов американских. Впрочем, нужно признать, что, когда мы были в Германии, только–только поднимался шум по поводу заимствований Елены Уайт из разных источников. Со времен выхода в свет книги Вальтера Ри The White Lie (1982) настроения по обе стороны Атлантики постоянно меняются в ту или иную сторону.

Из всего, что нам довелось наблюдать в Германии, наверно, более всего мне в память врезалась реакция студентов на подход к закону (совету) как удобной для пользователя инструкции, который мы с вами обсуждали в 9–й главе[227]. Когда я изложил этот более позитивный подход к закону, впечатление было такое, что мои немецкие студенты с ним уже хорошо знакомы. А оказалось, что я просто неверно истолковал их реакцию. Будучи новичком в Германии, я подсознательно «прочел» их язык жестов, как будто передо мной сидели студенты–американцы. Мне показалось, что материал им до боли знаком и что от этого им скучно. Поэтому я стал продвигаться вперед много быстрее, полагая, что они меня понимают с полуслова. Дело было в августе. А шесть месяцев спустя, в феврале, один студент из моей группы, не из последних, задал мне вопрос, который вдруг открыл мне глаза. Я–то думал, им все настолько ясно, что их пробрала скука, а на самом деле до них едва–едва что–то стало доходить — и то спустя шесть месяцев. Их язык жестов говорил о замешательстве, а не о скуке.

Оглядываясь назад, могу сказать, что наша жизнь в Германии помогла нам на многое открыть глаза. Немецкие адвентисты были добры к нам, всегда готовы прийти на помощь и невероятно великодушны. Теперь у нас было с чем сравнивать — мы могли рассуждать, с немалой долей юмора, о различиях в отношении к жизни у дружелюбных американцев, учтивых и изысканных британцев и основательных немцев. Все это звучит, конечно, слишком упрощенно, но при этом данные обобщения вполне соответствуют действительности.

Что касается меня лично — если Шотландия познакомила меня с культурным многообразием, то Германия научила меня разбираться в разнообразии темпераментов. И по мере моего все более тесного знакомства с поздними произведениями Елены Уайт я понял, почему мы должны воспринимать подобное разнообразие как преимущество, а не как помеху, особенно если мы хотим быть, так сказать, всемирным телом Христовым, к чему призвал нас Господь.

Отклик на публикации (Церковь)

Моя первая серьезная попытка опубликовать материал, посвященный концептуальному росту Елены Уайт, была предпринята по следам знаменитого выступления Дезмонда Форда против адвентистской доктрины о святилище. 27 октября 1979 года, на конференции «Адвентистского форума» в Тихоокеанском унионном колледже перед тысячной аудиторией Форд заявил, что обосновать концепцию следственного суда с помощью Библии «не представляется возможным».

Когда он произнес свою судьбоносную речь, мы были в Германии и потому до нас не докатились первые ее ударные волны. Я сам потратил немало времени и сил на изучение этой доктрины; я ее проработал настолько, что она стала существенной частью моих богословских воззрений. Если коротко, в своих глазах я превратился из обвиняемого в свидетеля, дающего на суде показания в пользу Божьей благости. Это открытие, о котором я вскользь упомянул в 3–й главе, было для меня лично настолько важным, что воззрения Форда не вызвали у меня ничего, кроме досады.

Впрочем, мне стало любопытно. И я решил выяснить, какие основания для этой доктрины находила в Священном Писании сама Елена Уайт. К моему удивлению, я обнаружил, что следственный суд в моем понимании этой концепции напрочь отсутствует в ее ранних публикациях, но зато присутствует в поздних. Я нашел в них существенные различия.