Бегство от фортуны

Вердикт огласил лично архиепископ и, довольный, посмотрел на торжествующую публику. Это означало, что Моника более не преследуема католической церковью и с этого момента её дело переходит в разряд обычных гражданских преступлений, а раз так, то она правомочна нанять себе адвоката, который, вероятно, сможет доказать её непричастность к убийству Ирины. Секретарь преподнёс подсудимой подробный протокол вердикта и вложил в её руку перо. Моника с нескрываемой радостью принялась читать. Вдруг выражение её лица резко изменилась, и она в ужасе воскликнула:

– Здесь указано, что я должна отречься от своего ребёнка!

– Да, дочь моя, – ответил архиепископ, – это непременное условие твоего оправдания, ибо он считается дьявольским отродьем. Мы обязаны его умертвить.

– Нет! – в ужасе закричала она. – Я не допущу этого. Он мой, и мы не разлучны.

Отец Доминик быстро подошёл к ней.

– Ты должна подписать вердикт. В противном случае тебя сожгут вместе с младенцем.

– Отец Доминик, ты же обещал мне, что нас обоих отпустят, – взмолилась Моника.

– Да. Но это был единственный способ уговорить тебя.

– Уговорить меня отречься от ребёнка? Ты этого хотел? Так вот, слушайте все. Моё дитя зачато не от сатаны. Его отец – почтенный человек. Я стала пособницей убийцы его жены Ирины из ревности. Убил же её вовсе не дьявол, а женщина, облачённая в маску мясника. Её имя Августина.

В зале начался сильный шум. Архиепископ взялся за звонок секретаря и принялся им усиленно размахивать.

– Довольно, – закричал он, – либо ты подписываешь эту бумагу либо как ведьма приговариваешься к сожжению на костре вместе с твоим дьявольским отродьем.

Моника бросила на него взгляд, полный безумия, и произнесла:

– Никогда!

– Не слушайте её, – вмешался отец Доминик, – она сумасшедшая.

Но было уже поздно. Устроить многолюдный показательный процесс, в котором церковь одерживает безоговорочную победу над сатаной, не удалось. Сильно раздосадованный, архиепископ повернулся к секретарю и приказал:

– Распорядитесь подготовить к казни площадь Св. Марка.

Толпа в зале ликовала. Она получила возможность не только лицезреть живую трагедию, но кроме того, это действо переходило к другой стадии, еще более захватывающей – к публичной казни.

Хмурый день несколько распогодился и выглянувшее солнышко сменило моросящий неприятный дождь. К причалу площади Св. Марка, где всегда во множестве качались гондолы, подошла немолодая, по-деревенски одетая розовощёкая женщина. Она неуверенно стала разглядывать то одну, то другую лодку. Молодые гондольеры, почувствовав нерешительность крестьянки, стали подтрунивать над ней.

– Эй, мамаша, чего ищешь? Небось, кобылку хочешь спереди запрячь? Не выйдет.

– Это отчего же? – спросила задетая за живое крестьянка.

– Оттого, что она весь Гранд-канал навозом испачкает, – ответил гондольер и захохотал, а все остальные, подхватив его глупую шутку, тоже засмеялись.

– Ну, погоди ты у меня, петух крашеный. Вот доберусь сейчас до твоей козлиной рожи – уши вмиг натяну тебе на задницу, – не растерялась селянка, которая не привыкла лезть за словом в карман.

Гондольеры ещё пуще загоготали, на сей раз над лодочником.

– Ты смотри – курочка-несушка громко кудахтает, – усмехались они.

– Чего ржёте, олухи? – сказал подошедший в это время Лука. – Не видите, женщина впервые в городе. Тебе куда надо, матушка?

– Ну, хоть один нормальный среди вас выискался, – обрадовалась женщина отзывчивому кукольнику. – А куда надо, так я сама толком не знаю.

– А ты скажи, я тебе помогу, – заинтересовался Лука.

– Ну да ладно. Тебе скажу. Ты, я вижу, парень сметливый. Давай отойдём подальше от этих жеребцов.

Она отвела его в сторонку и тихонько сказала:

– Я ищу некого шкипера из Барселоны. Зовут его Соломон Гранде.

Лицо Луки сразу сосредоточилось. Он внимательно посмотрел на крестьянку и спросил:

– А ты не путаешь, матушка?

– Нет, мой соколик, – ответила женщина, – хоть я уже не так молода, как твои подружки, но в памяти мне не откажешь.

– Тогда скажи мне, зачем он тебе понадобился?

– А вот это тебе знать вовсе необязательно, – опять стала обижаться крестьянка. – Если ведаешь, где найти его, значит, молодцом – получишь от меня достойное вознаграждение. А коли нет, так прощай. Нечего зря болтать.

– Ладно, ладно, – ответил примирительно Лука, – давай договоримся так. Я отвезу тебя к его близкому другу, а там уж как сама решишь.

– Согласна. Но только без глупых шуток. Кто этот друг и где живёт?

– Это, матушка, сам граф Фортуна. А живёт он в том роскошном палаццо.

– Ух ты! – изумилась крестьянка, всматриваясь в даль. – Тогда поехали.

Они вернулись на причал, и Лука усадил женщину в одну из гондол.

– А ну, греби к палаццо графа Фортуны, – велел кукольник гондольеру.

– Ого, у нашей деревенской гусыни губа не дура, – игриво сказал тот.

– Греби да помалкивай, – отдёрнул его Лука, – а то не получишь ни гроша.

Вскоре гондола плавно остановилась у причала с двуглавым орлом.

– Выходи, матушка, приехали, – сказал Лука и помог селянке выйти из лодки.