Бегство от свободы

Как и в случае с мышлением, в отношении чувств нужно различать истинные, которые рождаются в нас самих, и псевдочувства, на самом деле нашими не являющиеся, хотя мы их таковыми считаем. Рассмотрим пример из повседневной жизни, который типичен для общения с другими людьми… Посмотрим на человека, пришедшего на вечеринку. Ему весело, он смеется, приветливо разговаривает с другими гостями и в целом выглядит счастливым и довольным. Уходя, он дружески улыбается и говорит о том, какое удовольствие получил от вечеринки. Дверь за ним закрывается – и в этот момент мы внимательно за ним наблюдаем. С выражением его лица происходит внезапная перемена. Улыбка исчезла; конечно, этого следовало ожидать, раз он теперь в одиночестве и улыбаться ему некому. Однако перемена, о которой я говорю, – больше, чем просто исчезновение улыбки. На лице человека появляется глубокая печаль, почти отчаяние. Это выражение сохраняется, возможно, всего несколько секунд, а потом лицо человека становится, как обычно, похожим на маску; человек садится в свою машину, думает о прошедшем вечере, гадает, хорошее ли впечатление произвел, и решает, что хорошее. Но был ли «он» счастлив и весел во время вечеринки? Было ли выражение печали и отчаяния, которое мы заметили на его лице, лишь мгновенной реакцией, не имеющей особого значения? Ответить на этот вопрос почти невозможно, не зная больше о человеке. Впрочем, был один эпизод, который может дать ключ к пониманию того, что означало его веселье.

Той ночью ему снится, что он снова на войне в составе американского экспедиционного корпуса. Он получает приказ перейти линию фронта и проникнуть во вражеский штаб. Он надевает мундир, по-видимому немецкий, и вдруг обнаруживает, что оказался в группе немецких офицеров. Он удивлен, что вражеский штаб так уютен, а все относятся к нему так по-дружески, однако он все больше боится, что его разоблачат. Один из младших офицеров, который ему особенно нравится, подходит к нему и говорит: «Я знаю, кто вы. Есть только один способ спастись. Начните шутить, смеяться и развеселите их так, что они увлекутся и не станут обращать на вас внимание». Он очень благодарен за совет, начинает шутить и смеяться. Постепенно его шутки делаются такими вымученными, что другие офицеры начинают испытывать подозрение, а чем подозрительнее они становятся, тем неестественнее делаются его шутки. Наконец его охватывает такой страх, что он больше не в силах продолжать, вскакивает и бежит, а остальные гонятся за ним. Потом сцена меняется; он сидит в трамвае, который останавливается прямо перед его домом. Он одет в штатское и испытывает облегчение при мысли о том, что война кончилась.

Предположим, что на следующий день мы можем расспросить его о том, что приходит ему на ум в связи с отдельными элементами сна. Отметим здесь только несколько ассоциаций, имеющих особое значение для понимания главного вопроса, в котором мы заинтересованы. Немецкий мундир напоминает ему, что на вечеринке прошлым вечером был один гость, говоривший с сильным немецким акцентом. Он помнит, как был недоволен тем, что этот человек не обращает на него внимания, хотя он (наш герой) очень старался произвести хорошее впечатление. При этом он вспоминает, что на какой-то момент на вечеринке у него возникло чувство, будто человек с немецким акцентом насмехается над ним: тот презрительно улыбнулся в ответ на какие-то его слова. Подумав об уютном помещении, в котором находился немецкий штаб, он решает, что оно похоже на комнату, где проходила вечеринка, только окна были похожи на окна кабинета, в котором он когда-то провалил экзамен. Эта ассоциация удивила его; продолжая размышлять, он вспомнил, как перед вечеринкой он несколько беспокоился о впечатлении, которое произведет, отчасти потому, что там должен был быть брат той девушки, чей интерес к себе он хотел вызвать, отчасти потому, что хозяин обладал влиянием на его начальника, от которого во многом зависела его карьера. Заговорив о начальнике, он отмечает, что очень его не любит и чувствует унижение от необходимости демонстрировать ему дружелюбие; тут он говорит, что не особенно симпатизирует и хозяину, хотя раньше совсем этого не осознавал. Другая его ассоциация заключается в том, что он рассказал о смешном происшествии со своим лысым знакомым и тут же стал опасаться, не задел ли он хозяина, который тоже почти лыс. Трамвай показался ему странным, поскольку рельсов не было. Заговорив об этом, он вспомнил трамвай, на котором в детстве ездил в школу, и еще одну деталь: он оказался на месте вагоновожатого и подумал о том, как удивительно мало управление трамваем отличатся от управления автомобилем. Очевидно, трамвай занял место автомобиля, на котором он ехал домой, а возвращение домой напомнило ему о возвращении из школы.