Бегство со Светлого берега

Это тоже была похвала; все знали, что Ольга Дмитриевна никогда не просила за себя.

Дома после похорон собравшиеся выпили по паре стопок водки, с одобрительными возгласами закусывая слоеными пирожками. «Она была славная женщина во всех отношениях», — сказал кто-то. «Что ж, семьдесят шесть лет по нынешним временам неплохой возраст», — отвечал другой. Казалось, возникнет опасность, что похоронные речи начнутся по новому кругу. Но вскоре стало ясно, что большинство собравшихся, особенно те, что приехали из Москвы, на самом деле озабочены тем, чтобы поскорей улизнуть, не нарушая приличий, так что благочестивым чувствам не очень давали ходу соображения о расписании поездов.

Прасковья Егоровна захотела, чтобы Ирина осталась и разобрала вещи Ольги Дмитриевны. Ирина и сама была рада предлогу не возвращаться в город со всеми вместе и не вести неизбежный разговор под грохот поезда; но она видела, что Николай стремится поскорей уехать. «Поезжай, — сказала она. — Дети одни. Я скоро приеду».

— Вы не привезли с собой Вову и Машеньку, — укорила Прасковья Егоровна.

— Они слишком малы для похорон, — извиняющимся тоном ответила Ирина.

— Она была хорошей бабушкой, — сказала Прасковья Егоровна, — всегда думала о них. Последнее, что она сделала, починила куклу, которую Машенька оставила в чулане. Мы нашли ее ножку на куче песка и пришили ее. Это было последнее желание Ольги Дмитриевны, и мы его исполнили.

Прасковья Егоровна принесла узел с вещами. Когда Ирина развязала его, оттуда выпала «Книга о вкусной и здоровой пище». Подняв книгу, Ирина вручила ее Прасковье Егоровне.

— Возьмите на память о ней.

Прасковья Егоровна почтительно шмыгнула носом и тронула очки в роговой оправе, завернутые в чистый носовой платок.

— Можно мне их взять? — Заметив тень сомнения на лице Ирины, она поспешила добавить: — Или, может быть, они нужны вам или Николаю Степановичу? Или пригодятся детям, когда подрастут.

Ирина поспешила заверить ее, что ни она, ни ее муж не нуждаются в очках и не собираются превращать их в фамильную реликвию. Прасковья Егоровна ни за что не поверила бы в истинную причину ее минутной заминки — а ею была мысль, что не стоит носить чужие очки, не посоветовавшись с окулистом.

Были распределены и остальные вещи: маленькую стопку книг — томик Толстого, который Ольга Дмитриевна читала в день своей смерти, «Украинские народные сказки», несколько разрозненных номеров «Нового мира» — завернули в бумагу и увязали — книги Ирина собиралась отвезти в город. Вежливый спор по поводу цветастого фланелевого халата Ольги Дмитриевны — Ирина пыталась вручить его Прасковье Егоровне, а Прасковья Егоровна говорила, что он может пригодиться самой Ирине — завершился тем, что Ирина вынула его из рюкзака и положила на кровать, когда Прасковья Егоровна вышла из комнаты. Вместе с халатом из рюкзака были извлечены тщательно сложенные нейлоновые ленты для волос; Ирина запихнула их в карманы. Больше они не понадобятся. Ирина собиралась обрезать Машеньке волосы — она желала этого долгие годы.

Чудный майский вечер уже овладевал местностью, вбирая в себя зелень травы и деревьев, но было еще не темно, когда Ирина осторожно спускалась вниз к новому мосту, стараясь не наступить на две полосы грязи и смятой травы, проделанные этим днем грузовиком, привезшим на дачу гроб для Бабушки. На пятне голой земли вокруг скамейки, стоящей на полпути от берега, шина оставила четкий, подобный подписи отпечаток, прежде чем нанести удар по скамейке. Выпачканный лоскут под скамьей указывал на то, что сегодня днем здесь был накрыт свадебный обед, но теперь осколки красного и белого, розового и голубого блестели, как цветы, выросшие в борозде, проделанной колесницей джаггернаута. Ирина поняла, что это разбитые остатки обеденного набора Бабушки. Еще через несколько шагов она наткнулась взглядом на большое цветное пятно в грязи. Это был омар, целиком отлетевший со своего блюда. Ирина хотела нагнуться и поднять его, но не успела остановиться и наступила на него каблуком, вдавив осколки в мягкую землю.

Она бросилась прочь, к мосту, и перевела дух только на его середине. Тут она увидела, что Васька сопровождает ее, плывя по реке. Ирина остановилась и сняла с себя рюкзак. Васька тоже остановился. С надеждой? У нее не было ничего съестного, кроме нескольких пирожков Прасковьи Егоровны, завернутых в кружевную салфеточку, одну из тех, что когда-то с такой тщательностью вышивала Бабушка в редкие свободные минуты. Ирина взяла два пирожка, намереваясь бросить их Ваське, а остальные отвезти в салфетке детям. Но почему-то сделала все наоборот: пирожки, предназначенные Ваське, положила в рюкзак, а все остальные, в замечательной бабушкиной салфетке, бросила через перила в воду. Васька с трудом подхватил один пирожок, прежде чем все другие пошли ко дну, а белый квадратик материи безмятежно поплыл вниз по течению.