Бегство со Светлого берега

— Ну, однако же, и у нее находились дела: облаять какого-нибудь мужчину с тачкой или женщину, возвращающуюся с рынка, — сказала Эм. — И я ручаюсь, что время от времени она пролезала под забором, чтобы пообщаться с другими собаками или погоняться за кошкой. Она, небось, и приползала сюда только вечером посмотреть, не пришел ли кто-нибудь.

Эм с удовольствием оглядела аккуратно убранную постель: края белоснежной простыни были завернуты поверх стеганого одеяла миндально-зеленого цвета, которое она привезла из Америки много-много лет назад. Она взяла старомодный походный будильник, верно служивший на столь многих широтах, и завела его. (Заводить часы и стелить постель — среди тех занятий, которые я ненавижу!) Затем Эм принялась мыть веранду с ненужной затратой сил и времени, которые можно было бы с гораздо большей пользой употребить для игры в «Лексикон». Еще сигарета на веранде, и тогда уже она снизойдет до одной игры в «Ридданс» и до игры в «Твистер»[75], прежде чем расстанется с нами. Или ей лучше сесть и закончить последнюю главу Пеписа? Это, безусловно, будет разумнее, но я голосую за «Ридданс» и за «Твистер».

Проводив взглядом Эм, вышедшую за калитку, мы с Тяпой вернулись в дом. Выражение глаз Тяпы, казалось, говорило: «Ты здесь, и я здесь, чего же нам еще нужно?», а я, безусловно, выглядела так, как выглядит старая женщина, мечтающая принять снотворное и с горячей грелкой забраться в постель.

С вечера на кухонном столе приготовлены бутылка кефира, глиняная кружка и любимая ложка, размером подходящая Матушке Медведице. Можно не мыть посуду, не стелить постель, не надевать доспехи, а Тяпе придется доедать остатки последнего ужина, пока я сижу за машинкой, положив рядом синюю папку с оптимистично пронумерованными листами, и выполняю свой утренний долг. Я не стремлюсь уклониться от работы, она стала единственным оправданием моего существования, и я очень полюбила своих двадцать девять женщин. Особенно я люблю миссис Трейл и миссис Инчболд[76]. Миссис Трейл за то, что она имела мужество выскользнуть из щупалец доктора Джонсона, после того как умер ее муж, и выйти замуж за оперного певца-итальянца, невзирая на протесты шокированной семьи и друзей, да еще ей хватило энергии написать книгу об английских синонимах; а миссис Инчболд за то, что она написала «Обеты любовников», эту пьесу, которая вызвала такой переполох в Мэнсфилд-парк. Я люблю даже старую миссис Делани[77] — Свифт называл ее своей непременной нимфой — она делала натюрморты с бумажными цветами, которые выглядели гораздо более настоящими, чем живопись маслом.

Час или два спустя внутренний голос произнес предупреждение, которым, как я знаю, лучше не пренебрегать. «Стой, — говорит он, — или…» Я останавливаюсь посредине фразы. Папка стала толще на пару несчастных страниц, но я закрываю ее. Нет Маши, чтобы пойти за молоком, и мы с Тяпой вместе выходим в сад. Все дачники, кроме меня, разъехались, и во многих дачах окна закрыты ставнями — вид унылый. Те хозяева, что живут здесь круглый год, заняты на задних дворах, заготавливая сено для коров, доставая из сараев вторые рамы или развешивая необъятное количество выстиранного белья. Этим летом улицы были тише, чем обычно, ибо писательский дом отдыха не принимал писателей, а предоставил свои помещения детям писателей из Ташкента, оказавшимся без крова из-за землетрясения. И уже не было встреч на улицах с худыми стариками и тучными пожилыми женщинами с обменом дружескими упреками: «Что же вы никак не зайдете нас проведать?» Наводящий скуку писатель с львиной гривой уехал отдыхать в Крым, а старый джентльмен с патриархальной бородой и вьющимися пучками волос — историческая личность, в прошлом секретарь Толстого — отправился в санаторий на Балтийском море и больше не бродил по улицам, донимая упреками женщин, которые предпочитали носить в деревне спортивные брюки (интересно, что подумал бы о нас сам Толстой?). Теперь дети вернулись в Ташкент, их дома отстроены заново. Мне не хватает их. Мне нравилось наблюдать за ними через ограду дома отдыха, смотреть, как они танцуют твист в размеренном ритме, словно это один из их национальных танцев.

Выглянуло солнце и оставалось на небе пару часов на радость детям и на украшение розам. Но дети были в школе, а немногие намокшие розы, оставшиеся с лета, подвяли и их вряд ли уже что-то украсит. Только славный вьюнок разбросал свои сердечки и дудочки вокруг столбов и заборов или торжествующе свисал с верхушек поникших кустов смородины. Не могу припомнить, чтобы мне приходилось видеть convolvulus arvensis так поздно.

На следующий день я услышала наш фамильный клич за калиткой и подумала, что это моя дочь Наташа, хотя она никогда не приезжает так рано. Тяпа, лежавший после завтрака на ступеньках, тоже услышал его и радостно залаял, а мгновение спустя я увидела в окне лицо фавна, устремившего на меня взор из-под копны черных завитков, лицо, которое снилось мне прошлой ночью. Катенька! «Как же ты из школы так рано?»