Бегство Тигрового кота

«Если вдруг вы мне понадобитесь», — подумал Мати.

— Не рассчитывай на это. Нынче опасное время. А во Фьянее есть коридоры, в которые даже я не осмеливаюсь заглядывать. Шпионы Великого Духа — везде, они выискивают бунтовщиков.

Шерстка Мати встала дыбом.

— Великий Дух?..

— Ее зовут Алия, — прошептал Обельгаст. — О ней даже говорить опасно… даже имя может ее вызвать…

Обельгаст явно был насторожен — возможно, боялся за себя? Мати задрожал, вспомнив то, что говорил Байо о мире полусна: «Ты думаешь, они не могут выпить твою кровь? Лишить тебя жизни?»

Смертную кошку вроде Мати можно было убить во Фьянее, и тогда его второе «я» исчезнет, предоставив телу умереть. Но дух не мог подвергнуться сходной судьбе — разве не так говорил Байо? Что в точности он сказал? «Ты не можешь убить то, в чем нет жизни».

— Вам грозит опасность? — осторожно спросил Мати. — Я думал, что просто невозможно… — Он понизил голос. — Невозможно причинить вред духу…

Обельгаст как будто удивился:

— Есть вещи похуже смерти.

— Похуже?

— Разве не хуже оказаться в рабстве? Есть те, кто восхваляет древние племена, чистые линии крови. Но разве не все мы благородны? Что мы такое, в конце концов, Мати?

Тигровый молчал, не имея ответа, и дух продолжил:

— Все мы — кошки. Мы все обладаем инстинктами, здравым смыслом и духом. Все мы потомки Те Бубас, рожденные для свободы. Посади нас на привязь или в клетку — все равно ты нами не завладеешь, потому что в сердце своем мы дикие, вольные.

Мати почувствовал, как по его коже под мехом побежала странная щекотка, как изнутри его наполнило тепло. И в тот момент он больше не был одинок — он был частью чего-то особенного, частью расы существ, которые были старше, свободнее других существ и обладали куда большей гордостью…

— Теперь возвращайся в физический мир, — снова заговорил дух. — Поспеши и забудь свои опасения.

Мати вздохнул. Сомнения продолжали грызть его изнутри. Зачем он привел сюда своих друзей? Пока он плыл сквозь Фьяней в мир яви, видение холма растаяло. Мати пронесся через тьму, прежде чем выйти из транса, и в то же самое мгновение ему показалось, что он увидел луну, сверкнувшую в ночи как белый глаз. Мати вернулся в тело с судорогой ужаса. Глядя на друзей в полуденной жаре, он дрожал.

Глаза Джесс расширились.

— Что случилось, Мати?

Он хотел было ответить, но заколебался. И вдруг, поддавшись необъяснимому порыву, развернулся.

— Мы идем за солнцем, — решительно произнес он. — За мной!

Весь день три молодые кошки пробирались вдоль окраин города, раскинувшегося во все стороны, до песчаных дюн. Шли они с трудом, их лапы тонули в песке, и от каждого шага поднимались облака пыли. Песок набился в подушечки их лап, прилип к шерстке, оседал на усах. Мати шагал впереди, в его движениях ощущалась непоколебимая уверенность, и друзья не задавали ему вопросов.

Свет играл на песчинках, слепя глаза. Молодые кошки продвигались теперь глубже в пустыню, следуя за солнцем, медленно опускавшимся к дюнам. Они никого не встретили на пути и не видели никаких признаков людей — ни дорог, ни зданий. И никаких следов на песке.

Удушающая жара начала спадать, но дюны все так же плавно катились вперед, и конца им не было видно. Но вот день подошел к концу, тени подростков танцевали за их спинами, а небо окрасилось в мутный розовый цвет.

И тогда Джесс заговорила:

— Мы не можем… Мати, мы не можем идти без передышки, без пищи и воды… — Она невольно повела ушами, облепленными песком. — Ты так и не сказал нам, куда мы идем… ты вообще ничего нам не объяснил!

— Скоро, — неопределенно ответил Мати.

Хотя он находился вместе с Джесс в физическом мире, взгляд его был устремлен куда-то далеко. Наблюдая за ним, Джесс не могла найти слов, которые услышал бы тот подросток, которого она знала. Слов, способных его убедить. И здесь не было Пангура с его властным голосом. Здесь не было никого, кто мог бы чего-то добиться от Мати или уговорить его. Джесс просто наблюдала за тем, как Тигровый отвернулся от нее и снова пошел по песку. Ей оставалось только сдаться: бросить насмешливый взгляд на Домино и поспешить вслед за Мати.

Солнце опустилось за горизонт в фиолетовом саване. Температура воздуха стремительно упала, Мати наконец остановился. Собравшись вместе, подростки принялись мыть пыльные шкурки.

Домино чихнул, потому что песок попал ему в нос.

— Это безнадежно! — пожаловался он. — Зачем вообще чиститься? Здесь вокруг сплошь эта дрянь — она снова нас облепит, не успеешь оглянуться.

— Странно думать, что все началось вот в такой же пустыне, — рассеянно пробормотал Мати.

— Что началось? — Домино замер и посмотрел на него.

— Жизнь. Жизнь началась в пустыне. Мне рассказала Те Бубас, первая кошка.

Мати умолк, сообразив, что говорит о том, что видел во Фьянее. Он ведь редко упоминал о том, что узнал там.

Друзья уставились на него.

— Самым первым кошкам пришлось жить в таких же местах… — Мати немного подумал. — В похожих, но на берегу какой-то реки.

— Вроде шлюза Крессида? — с надеждой спросил Домино.

— Ну, там-то вряд ли пустыня, — нахмурилась Джесс.