Бегство Тигрового кота

И разве не инстинкт увел Мати от шлюза Крессида, привел на ту пристань, именно на этот корабль? Потом Мати вспомнил: некий голос подтолкнул его подняться на борт. Мужской голос, но не Байо… кто же это был? Мати нахмурился. Возможно, он никогда не узнает… ему остается просто довериться инстинкту, когда придет время.

С тех пор моряк появлялся каждый день с кусочками для Домино. Он не мог знать, что кормит сразу трех кошек — к нему выходил только черно-белый. Домино оставлял все косточки под первой трубой, ближней к открытой палубе, пока другие подростки прятались. И моряк всегда аккуратно все убирал, когда появлялся со своей шваброй и ведром, внимательно следя за тем, чтобы другие матросы не открыли его тайну. Он приносил щедрые порции, но на троих этого не хватало. И к четвертому закату подростки заметно похудели.

Как-то днем, когда они только что разделались с куском белой рыбы, Домино задумчиво произнес:

— А вы видели, как Амма ловила всех тех мышей?

И он мечтательно уставился на морские волны.

Джесс посмотрела на него:

— Уверена, ты еще попробуешь мышку.

Она не добавила больше ни слова, не стала говорить о Трильон.

Целыми днями они спали под неумолчный стон моря. А ночью исследовали палубу, но не подходили к лестнице на другие уровни. Задняя лапа Мати уже почти его не беспокоила. Время тянулось бесконечно, сосредоточиться было не на чем. Дни становились все теплее, ночи — светлее. Время от времени в море проходил другой корабль, и тогда вся команда выскакивала на палубу и махала руками, радуясь проявлению жизни по другую сторону металлических поручней.

Мати искал глубокого покоя во Фьянее. Там он бродил по пустыне блестящего песка, искал ту юную кошечку, которую однажды видел в Сьенте. Припоминал ее треугольную мордочку и пятна на ее спине. Представлял себе ее необычные глаза, один золотистый, другой — зеленый. И вспоминал еще, как она оставила его там, оставила его, чтобы убежать с первой кошкой.

Полоска земли появилась неожиданно, на рассвете. Члены команды уже выпрыгивали из люка, кто-то сквозь шум ветра выкрикивал приказы. Солнце нагревало белую палубу, сверкая в чистом синем небе. Над головами кружили чайки, их противные крики нарушили долгую тишину.

Мгновенно проснувшись, подростки скорчились под трубами. Мати посмотрел на друзей и сделал шаг вперед, потом замер, нерешительно подняв переднюю лапу.

— Мы уходим? — спросил Домино.

Мати ответил не сразу. Прижав уши, присев на задних лапах, он отпустил свои мысли во Фьяней. И услышал тот же хриплый голос незнакомого духа.

«Не сейчас, — произнес тот. — Пока еще нет».

Еще два дня их матрос приносил еду, но не задерживался и казался рассеянным. На борту корабля весь день кипела деятельность. Только подростки почти не двигались, забившись под трубы.

Корабль причаливал несколько раз. И на каждой остановке происходило то же самое: Мати погружался в свои мысли, прежде чем решить, что им следует пока остаться. И потому для его друзей стало неожиданностью, когда однажды, светлым утром, он заявил, что пора уходить.

Пока люди суетились поблизости, поднимая контейнеры на верхнюю палубу, юные кошки выскочили из укрытия. Перед ними предстал берег, солнце освещало ряды складов.

— Мы действительно уходим? — спросил Домино.

Мати посмотрел на него. Он ощутил неохоту черно-белого: тот ведь уже почти подружился с человеком, приносившим им еду.

— Да.

Мати и сам не ожидал от себя такой уверенности. Земля притягивала его, отчаянно манила, и он дождаться не мог, когда наконец встретится с ней.

Они добежали до стальных ступенек на краю палубы — и обнаружили, что те подняты, прижаты к боку корабля. Метнувшись в сторону, они спрятались за каким-то контейнером. Все правильно, подумал Мати, они ведь подняли эти ступеньки перед тем, как корабль отошел от причала. И наверное, опустят их лишь тогда, когда окончательно остановятся.

Мати ждал, и друзья замерли рядом, прячась невдалеке от складных ступенек. Пришлось невероятно долго ждать, пока судно встанет у причала, а когда это произошло, вокруг появилось множество людей. Подростки прижались к контейнеру, замерев, а люди спешили через палубу к ступенькам и спускались на причал.

Был уже почти полдень, когда Мати наконец заговорил:

— Сейчас!

Вытянув шею, он осторожно шагнул вперед и подобрался к началу железных ступенек. На берегу толпилось множество людей, но они держались в тени, и Мати вдруг осознал, насколько здесь жарко. Он не замечал, как постепенно поднималась температура, но теперь жар буквально ударил его. Солнце обжигало. Подушечки лап Мати жгло, когда он стоял на палубе. Оглянувшись на друзей, он увидел растерянность на их мордочках. А ничем не прикрытые металлические ступени наверняка были еще горячее. Мати задержался на мгновение, прежде чем начал спускаться по ним, неловко перебираясь с одной на другую. Да, металл обжигал. А под ступеньками шевелилось море, синее, непрозрачное, неизмеримо глубокое.

«Не думай об этом, — приказал себе Мати, — сосредоточься на том, чтобы убраться с этой штуки».