Бегство Тигрового кота

Мати моргнул. Ему хотелось поделиться с Джесс своими чувствами, но слова не шли наружу, лишь толпились в его уме. «Я его не защитил, — думал Мати. — Я испугался и застыл. Ничего не сделал… даже не попытался. Я струсил, и из-за меня погиб великой кот. Теперь нас некому защищать».

Мати вспомнил благородных кошек, которых знал, — и в его собственном мире, и в мире полусна. Его мать, выступившая против Са Мау, истощившая силы и отдавшая жизнь, чтобы защитить сына и друзей. Те Бубас, первая кошка, ходившая по земле, а теперь существовавшая в сферах Сьенты, за вторыми воротами мира полусна. Его родной отец, который погиб в первый день после рождения Мати, — так рассказал ему дух Байо. А теперь еще кот, которого Мати хотелось считать отцом, — бывший вожак кошек Крессиды. Вместе с ним утонул фантом, но где-то вдали остался Сюзерен, и он все так же стремился уничтожить род Тигровых.

Невидящими глазами Мати смотрел на море. Мир казался громадным — слишком большим для маленькой кошки. Мати скучал по уюту жилища Воробья и его доброму теплу. Что-то теперь поделывает рыжий кот? Там Дейзи, она присмотрит за его старым другом.

— Ты меня слышишь? — Джесс коснулась его лапой.

Мати поднял голову. В тени труб и в тусклом свете низкого неба его глаза казались такими же темными, как вода.

— Куда уходит луна на время дня? — спросил он.

Джесс выросла среди людей, большую часть своей жизни она провела в доме одинокого старика и смотрела на мир не так, как другие кошки. Но все равно она знала то, во что верило большинство кошек: что армии дня сражались с армиями ночи. Что луна возглавляет эти битвы, когда наступают сумерки, и исчезает каждое утро, когда вновь восходит солнце.

— Не могу сказать, — честно ответила она.

— Меня она пугает.

— Луна?

— Она знает.

— Что она знает? — Джесс дернула ушами.

Мати опустил голову и закрыл глаза.

Джесс наблюдала за своим другом.

— Что знает луна? — повторила она.

Тигровый лежал совершенно неподвижно. Он уже впал в транс, блуждал по Фьянею. Ушел в пространство тишины и наблюдающих теней. В мир, куда Джесс не могла за ним последовать.

Возрождение

День перешел в вечер, вечер обернулся ночью. Все тот же облачный покров висел в небе, лишь несколько звезд выглядывали из темноты. Луна спряталась, плыла где-то в вышине, недоступная взору.

Грузовой корабль легко плыл по черной воде. Другие суда не встречались ему, он одиноко прокладывал курс через океан. Волны без устали катили вдоль него в шапках пены.

Порт остался уже во многих милях позади, как и далекий город с высокими подъемными кранами и мигающими огнями. У дальнего конца верфи, рядом с высоким забором и природным заповедником, мигала люминесцентная лампа. Держась в тени, некое существо ползло по бетону. Наконец оно поднялось, отряхнуло шерсть, со злобным шипением сгибая уродливые лапы. Издали его можно было принять за нескольких кошек. Ряды зубов поблескивали в полумгле; шесть дьявольских глаз светились, три хвоста метались из стороны в сторону. Но это было единое существо — одна содрогающаяся масса.

Фантом вернулся.

Друг черно-белого

Моряк вновь появился только на следующее утро. Он подошел к трубам и присел на корточки, прищурившись. Всмотрелся в тень и тихо позвал:

— Миднайт! Миднайт?

— Можно мне подойти к нему? — спросил Домино.

Мати пожал плечами.

— Нет! — Джесс покачала головой.

— А я думаю, все в порядке. — Черно-белый нахмурился. — Пойду.

— Дурак! — прошипела Джесс.

Домино не обратил на нее внимания и осторожно пошел к моряку.

— Миднайт! — воскликнул тот. — Эй, приятель, я тебе принес кусочек цыпленка, оставил от ужина. Ты ведь любишь курятину, да?

Домино замурлыкал и потерся мордочкой о протянутую руку человека.

— Я тебе еще принесу. Ты не беспокойся, Миднайт. Я о тебе позабочусь.

Моряк положил кусок цыпленка и наблюдал за тем, как Домино схватил его зубами и утащил под трубы. Мати и Джесс держались в тени, ожидая.

— Я не позволю капитану и остальным поймать тебя, — засмеялся матрос. — Они меня не поймут. Вот ведь как удачно, что я записался в команду уборщиков до Суэца. А там я подумаю, что с тобой делать. Только ты постарайся тут не шуметь, ладно?

Домино посмотрел на него снизу вверх, не понимая ни слова, но одобряя дружеский тон.

Моряк со вздохом встал и исчез в люке.

Домино повернулся к друзьям:

— Налетай!

Подростки придвинулись немножко ближе. Это был не какой-нибудь остаток омлета, это была солидная порция жареного цыпленка — и запах от нее исходил неописуемый.

— Батрак сказал, куда они плывут, — внезапно пробормотал Мати с набитым ртом.

Джесс кивнула.

— Но разве я не говорила, что они разговаривают условными знаками, символами? Что нам толку с его слов, если мы представления не имеем, где это место и на что оно похоже?

Мати кивнул, Джесс говорила дельно. Откуда им знать, когда корабль причалит к берегу? Тут в памяти Мати вспыхнули слова его матери: «Инстинкты кошки — главная опора ее выживания. Это самая первая опора».