Бегуны

Она подробно рассказала Блау о несчастном случае на море, о долгих, занявших несколько дней поисках тела, о том, как оно выглядело, когда его наконец обнаружили. Есть Блау расхотелось совершенно. Еще вдова сказала, что ей удалось сохранить фрагмент наименее пострадавших тканей. На ней было длинное серое платье — свободное, с разрезами по бокам и глубоким декольте, открывавшим ее усыпанную веснушками кожу. Доктору снова показалось, что она сейчас заплачет.

Салаты и сыр они съели практически молча. Потом вдова взяла его за руку. Блау замер.

Он приобнял ее, ловко скрыв свое недоумение. Госпожа Блау поцеловала его в шею.

— Не так, — вырвалось у доктора.

Она не поняла:

— А как? Что мне сделать?

Но Блау вырвался из ее объятий и встал с дивана — весь красный, он растерянно крутил головой.

Чего бы тебе хотелось? Скажи.

Доктор с ужасом понял, что делать вид, будто ничего не происходит, бессмысленно — ничего не поделаешь, чересчур все далеко зашло, отвернувшись, он прошептал:

— Я не могу. Для меня это слишком рано.

— Просто я старше, вот и все… — сказала госпожа Моул поднимаясь.

Блау возразил, но не очень твердо. Ему хотелось, чтобы она помогла ему выкрутиться из неловкой ситуации, только пускай, ради бога, больше не прикасается.

— Разница в возрасте не такая уж большая, но… — доктор слышал, как вдова убирает со стола. — Я несвободен, — солгал Блау.

В определенном смысле это была правда — правда ведь всегда бывает только «в определенном смысле»: он несвободен. Он обручен, женат, породнен. Со Стеклянным человеком и восковой женщиной со вскрытым животом, с Солиманом, Фрагонаром[61], Везалием[62], фон Хагенсом и Моулом — Господи, с кем еще? Зачем ему внедряться, ввинчиваться в это живое, теплое, немолодое тело? Чего ради? Доктор понял, что придется уехать, пожалуй, прямо сегодня. Он пригладил волосы и застегнул рубашку на все пуговицы.

Вдова глубоко вздохнула.

— Так что? — спросила она.

Блау не знал, что ответить.

Через четверть часа он уже стоял с чемоданом в гостиной, готовый к отъезду.

— Можно заказать такси?

Вдова сидела на диване и читала.

Разумеется, — ответила она. Сняла очки, кивнула на телефонный аппарат и вновь углубилась в чтение.

Он не знал, по какому телефону вызвать такси, и решил пешком дойти до стоянки — должна же она где-нибудь здесь быть.

В результате доктор приехал на конгресс раньше, чем планировал. С трудом выпросив номер в переполненном отеле, он весь вечер просидел в баре. Выпил бутылку вина, потом поднялся к себе, лег на кровать и расплакался как маленький.

В последующие дни доктор выслушал множество чужих докладов и прочитал свой. По-английски он назывался «Preservation of pathology specimens by silicone plastination. An innovative adjunct to anatomopathology education»[63]. Это была часть докторской диссертации.

Его выступление приняли хорошо. В последний вечер, на банкете он познакомился с симпатичным тератологом — красавцем-венгром, который признался, что собирается воспользоваться приглашением госпожи Моул.

— Навещу вдову в ее приморском доме, — венгр подчеркнул слово «приморский». — Я решил объединить две поездки, это ведь, в сущности, довольно близко, — продолжал он. — Все наследие мужа теперь в ее руках. Мне бы в лабораторию попасть… Знаешь, у меня есть своя теория относительно химического состава его жидкостей. Кажется, вдова ведет переговоры с каким-то музеем в Штатах — рано или поздно она наверняка все отдаст вместе с бумагами. Добраться бы до них прямо сейчас… — размечтался венгр. — Диссертация, считай, готова, а то и профессура.

«Дурак», — подумал Блау. Он бы ни за что не признался венгру, что навестил госпожу Моул первым. Потом попытался на секунду увидеть венгра ее глазами. Темные, смазанные каким-то гелем волосы, пятна пота на синей ткани рубашки. Несмотря на наметившийся живот, все еще стройная фигура, узкие бедра, чистая светлая кожа с тенью густой щетины. Глаза уже слегка туманились от выпивки и сияли от приближения триумфа.

Самолет развратников

Красные лица северян, застигнутые солнцем врасплох. Поблекшие от соленой воды и многочасового лежания на пляже волосы. Сумки, набитые грязной потной одеждой. Ручная кладь — подарки, наспех купленные в аэропорту, бутылка из магазина «Duty free». Только мужчины: вот они с молчаливой фамильярностью усаживаются друг рядом с другом. Поудобнее устраиваются в креслах, пристегивают ремни — собираются спать. Отсыпаться. Кожа еще выделяет запах алкоголя — организм не успел переработать двухнедельную дозу, и спустя несколько часов полета это будет явственно ощущаться во всем салоне. Плюс запах пота и остатки сексуального возбуждения. Хороший криминолог обнаружил бы больше: длинный черный волос, зацепившийся за пуговицу рубашки, микроколичества органического вещества, принадлежащего человеку (ДНК чужая), под ногтями указательного и среднего пальцев, микроскопические чешуйки эпидермиса на хлопчатобумажных волокнах белья, микроколичества спермы в пупке.