Бегущая по снам (СИ)

«Ночь будет жаркой, — подумала Перри, глядя в окошко кареты. Она заметила шестерых одетых в военную форму здоровенных мужчин, вышагивающих по каменной дороге, мимо лавок кожевника. Они смеялись, бросая сальные шуточки. На плечах ружья, на поясах тяжелые рапиры. Отступившая буря, наконец, позволила солдатам вырваться из удушливых казарм и пройтись молодецким, буйным сапогом по цветастому, готическому Ярнаму. Пусть и под строгим надзором офицеров. Охотница заметила у одного из солдата золотой орден на правой груди. Скрещенные мечи из горящего на солнце золота — награда за отвагу в боях. Однажды такой же орден ей показывал Олек, расхититель гробниц. Он очень гордился им, хоть и никогда не рассказывал, за что именно получил наивысшую солдатскую награду. Охотница устало вздохнула и закрыв шторку, бросила угрюмый взгляд на протеже. Калеб сидел напротив нее и нервно помалкивал. Взгляд юноши бегал по кабине, не зная на чем остановиться. Он явно нервничал, хоть и пытался это скрыть. Смехотворно новый охотничий плащ, блестящая, не знавшая носки жилетка, волчья треуголка, нелепо надвинутая на середину лба — все это забавляло и раздражало одновременно.

В конспирации не было смысла. Арчибальд и его подопечные прекрасно знали о существовании охотников и о том, как те одеваются, потому и Перри Вайпер сменила платье на боевой костюм. Поношенный серый плащ с перешитыми пуговицами, старая, плотно облегающая жилетка из крепкой кожи с вшитыми под нее сидеритовыми пластинами, крепкие кожаные штаны, идеально повторяющие контуры ног и бедер и отличные, дорогие сапоги. Волчья треуголка лежала рядом и то и дело норовила упасть, от чего Калеб нервно косился на нее, будто готовясь по-джентельменски поймать. Охотница мысленно выругалась и нарушила молчание.

— Откуда ты родом? — спросила Перри, глядя на протеже. — Ты не ярнамит, это видно.

— Брендберг, — ответил Калеб, расплываясь в улыбке. — Я оттуда переехал. А… а вы?

— Ясно, — ответила Перри, пропустив тупой вопрос мимо ушей. — Слушай, Калеб, а почему ты пошел в охотники? Мне даже интересно.

— Ну… эм, как бы… дядя Вальтер взял меня в Лигу за умение стрелять. Я — лучший снайпер Арбренского полка. Две золотые награды за состязания!

— Ты военный? — удивилась Перри, оценивая взглядом его щуплую на вид фигуру и детское лицо. — По тебе не скажешь. И где ты воевал?

— Я не воевал, мэм. Я служил в тылу.

— И стрелял ты, я так понимаю, по бутылкам?

— Я…

— Твою мать, — выругалась Перри. — Ты хоть знаешь, с чем мы имеем дело, а? Ты хоть раз видел чудовище?

— Ну… я… да мэм. Видел.

— О как? — Перри удивленно подняла бровь. — И где же?

Калеб покраснел и ответил.

— К матушке в поместье приезжала тетя Анастасия. Она — настоящее чудовище, — паренёк нервно улыбнулся и умоляюще посмотрел на охотницу, надеясь, то сказал что-то смешное. Но тут же покраснел и опустил взгляд. Перри смотрела на него с холодной злобой в глазах.

— Ты сейчас так пошутил?

— Простите, мэм.

— Я тебе задала вопрос, Калеб.

— Да… то есть нет, мэм.

— Ты видел чудовище?!

— Нет, — паренек опустил взгляд.

— Ну прекрасно, — буркнула охотница. — И в людей ты никогда не стрелял. И смерть в глаза не видел?

Калеб не ответил, лишь сильнее краснея.

— Ты хоть женат? — спросила Перри и едва не захохотала, заметив смущение на лице протеже.

— Нет, мэм.

— А почему? Тебе ведь есть семнадцать, так ведь?

— Мне двадцать восемь, мэм.

— Сколько?! — изумилась Перри. — Да тебе на вид не больше семнадцати!

— Мне все так говорят, — с легкой грустью ответил Калеб. — Маменька хотела найти мне жену, но леди Монре отказалась выдавать за меня свою дочь.

— Интересно, почему, — безразлично буркнула Перри.

— Маменька говорит, что леди Монре — дура и не хочет добра своей дочери. Что я для нее слишком хорош.

— Ну, а как же. И почему у меня в напарниках одни холостяки? — спросила себя Перри. — Ты, Калеб, только не иди по стопам Хеллвея и не спусти все жалование в борделях.

— Я не хожу в бордели! — гордо ответил парень. — Это обитель греха. Настоящему джентльмену не престало туда ходить.

— Так тебе «маменька» сказала?

Калеб опустил взгляд. Перри тяжело вздохнула, глядя на протеже. Он явно мечтал провалиться под землю, зашить себе рот стальной нитью, лишь бы не продолжать беседу. Какой там «женат», этот юнец, с его ужимками, робостью и кривой речью скорее другого мужика покорит, чем женщину. Охотница ощутила к нему странную смесь жалости и презрения. Забитый мальчишка, затравленный гиперопекой — не иначе. Понятно почему Вальтер сделал его охотником. Либо он умрет, либо станет хоть немного мужчиной.

«Интересно, если я спрошу «мужчина ли он», этот птенец найдет что ответить? — подумала Перри, вспоминая безумный диалог на эту тему с Джоном Хеллвеем»

— Так малыш Бредли первый раз посетил бордель?

— Да, — отвечал Джон, осушая стакан рома. Бар гудел, охотники весело пили и болтали, заливая спиртным ужасы минувшей охоты. — Думает, болван, что мужчиной стал.

— А он не стал? — спросила, икнув, Перри.

— Куница, ты не станешь мужчиной, если трахнушь женщину.

— Я нет, а он…