Бегущая по снам (СИ)

— Делай что говорят, женщина!

— Ладно… ох… вот же засранец!

Перри села, прижавшись спиной к холодному камню пещеры. Воин извлек меч из ножен и резко вонзил в стык между камней у нее над головой. Крошки камня упали на голову, охотница, было возмутилась, но смолчала, догадавшись для чего это. Незнакомец извлек из маленького кармашка на поясе длинную тетиву, обвязал локоть Перри и подвесил его под рукоятью так, что рука оказалась на весу.

— Не сгибай в локте, — холодно сказал он, доставая маленький кожаный сверток. — Я залью рану обезболивающим, но боль все равно будет чудовищной. Я постараюсь не затягивать.

Перри кивнула, закусив кожаный сверток. Привкус кожи, мяты и чего-то тухлого заставил сморщиться. Воин опустился на колени и, достав с пояса небольшую фляжку, вылил на руку охотницы желтоватую жидкость.

— Ау! — краткий миг боли сменился онемением. Перри чуть отвлеклась и уже через миг тот держал в руках острый нож и железный пинцет. По спине пробежали мурашки. Сердце забилось, охотница впилась зубами в сверток, предчувствуя нехорошее.

— Я не могу вырубить тебя — это может отбросить на другой уровень сна. Потому все буду делать на живую. Посмотрим, из какого ты теста, девочка.

Пинцет аккуратно подцепил край оплавившейся ткани, а затем сверкающее лезвие впилось в черно-бурую плоть.

— Ммммммммм!!! — Перри замычала от адской боли. Перед глазами поплыли круги, мир окрасился в красный. Воин действовал быстро и безжалостно, не обращая внимания на конвульсии и агонию охотницы. Слезы катились по щекам, ноги дрожали, она была готова пойти на все, лишь бы прекратить боль. Ткань затрещала, последний кусок кровавой кожи рухнул на пол и Перри с ужасом уставилась на свою руку — лишенную кожи смесь обугленных, кровоточащих мышц и желтоватых костей.

Охотницу трясло, к орлу подступила рвота. Воин достал из кармашка пузырек с красной жидкостью и, откупорив, вылили на раненую руку. Он лил так, чтобы ни осталось ни одного необработанного участка, а затем достал бинт и быстро замотал руку, тщательно обматывая каждый палец. В эти мгновения Перри жалела, что паук не сожрал ее. Слезы крупными каплями падали на воротник, по щукам тянулись черные змеи потекшей косметики.

— Все, — сказал Воин, отвязывая руку охотницы. –Сейчас обрастет новой плотью. Боль утихнет, но готовься к чесотке.

— С…с… Спасиб-бо, — хныча сказала охотница, пытаясь взять себя в руки. Боль утихала, сменяясь противными, резким пульсом в руке. — Кто ты?

— Тебе не место в кошмаре, — сказал воин. — В этом измерении слишком опасно для смертных. Оно не подчиняется законам материального мира — смерть тут таится под каждым углом. Я сам трижды умер, пока добирался сюда. Но для меня это лишь временные трудности. Я воскресну, ты — нет. Тебе нужно уйти.

— Я бы с радостью! Я не могу проснуться!

— Вот как?! — удивился воин. — Я думал ты шпионка. Разве Миколаш не твой хозяин?

— Нет, — ответила Перри, недоумевая, откуда этот воитель знает о Миколаше. — Я оказалась здесь случайно.

— Что-ж, это многое меняет, — хохотнул воин. — Иди за мной. Твоей руке нужен час на восстановление. Побудешь пока в моем сне. Там безопасно.

Воин извлек из кармана маленький желтый значок и протянул руку Перри. Охотница схватилась за нее и через миг мутный туман опутал их, унося сквозь измерения.

Перри открыла глаза и обнаружила себя за пиршественным столом. В центре зала горел костер, за широкими столами сидели разодетые в меха воины и весело пировали. Перри недоуменно огляделась, вдыхая запах пота, эля и жареного мяса.

— Попав в чужой сон, — сказал воин, снимая шлем. Теперь Перри могла как следует разглядеть лицо «спеца по ожогам». Суровое, будто выточенное из гранита, со шрамом, уродующим щеку. Густая борода с проседью, длинные волосы и холодные, серые глаза. Он источал ауру брутальной силы, какая не снилась и старине Гилберту. — Ты попадаешь под его законы. Ты — женщина на пиру у воинов. Моя наложница. Сиди подле меня, робко смотри под ноги и на все вопросы отвечай односложно. Ясно?

— Наложница? — подняла бровь Перри, понимая, что одета в шелковое оливковое платье с золотистой тесьмой. Волосы заплетены в косы и украшены цветами.

— Это воспоминание, — хохотнул воин, с наслаждением прильнув к кубку. — Хорош эль! Такой уже триста лет не делают!

— И?

Один из воинов встал и, подняв кубок прокричал:

— За короля Уильяма! Слава королю!

— Слава королю! — заорали воины.

— Слава королю! — поддержал воин и, осушив кубок, громко стукнул по столу. Заиграла бойкая лютня, зазвучали похабные песни. Перри покраснела, заметив, как один из воинов затащил хохочущую девку за деревянную колонну и, без всяких приличий, принялся нахлобучивать.

— Это Брог «Двести ублюдков», — засмеялся воин. — Я его еще помню. Славный был человек.

— Где мы? — спросила она.

— На пиру в честь взятия Оклхома. Это крепость, южнее Босфории. Помню эту пирушку. На твоем месте сидела красавица Элия — дочь местного купца. Я вскрыл ему глотку и взял Элию в наложницы. Поле пира я попробовал ее, как следует. Теперь ты на ее месте. И пир уже заканчивается.