Бегущая под дождем

Мгновенно появились слуги. Так же мгновенно сановники вскочили со своих скамеек. Прием был окончен.

Мужчины уже пятились спинами к выходу и непрерывно отвешивали царице почтительные поклоны, когда Нефертити, едва заметным жестом руки, приказала начальнику конницы Эйе остаться.

Эйе повиновался. Остальные сановники исчезли.

— Ну! — спросила Неф, как только они остались одни.

— Что? — не понял Эйе. Он действительно, не понял. Или только делал вид, что не понимает.

— Посади меня на колени и скажи «Солнышко»!

Эйе отрицательно замотал головой.

— Садись! — властным тоном приказала Неф. И жестом указала ему на скамейку.

Эйе еще энергичнее, и даже как-то испуганно, помотал головой.

— Я приказываю! — совсем грозным голосом сказала Неф.

— В присутствии царицы имеют право сидеть… — начал бубнить он заунывным голосом, но Неф резко прервала его.

— Садись!!!

Эйе оглянулся по сторонам и, глубоко вздохнув, осторожно опустился на скамейку. Неф подошла и моментально уселась к нему на колени.

— Ну! — повторила она.

— Что? — опять не понял Эйе.

— Поцелуй меня!

— Невозможно… богиня!

— Богиня-а… — разочарованно протянула Неф. — А за спиной называешь меня «лягушонком». Мне докладывают…

— Ни-ког-да! — твердо заявил Эйе. И даже стукнул себя кулаком в грудь. Грудь загудела, как барабан.

— Знаем, знаем… Мне докладывают… — настаивала Неф. — Между прочим, сам говорил. Боги такие же, как мы, только лучше. Значит, ничто человеческое им не чуждо.

Неф сидела у него на коленях, цепко держала его руками за плечи и сверлила своими зелеными глазами. Эйе не выдержал и улыбнулся.

В сопровождении эфиопов, Неф быстро шла по длинным коридорам Главного храма. Поворачивала, то налево, то направо. И когда она, уже спустившись по лестнице, оказалась почти у выхода на улицу, дорогу ей загородил начальник стражи Маху.

Он неожиданно вышел из-за колонны, что-то пряча за спиной. И выглядел он как-то странно. Бегал глазами, застенчиво улыбался.

Неф подумала, сейчас он достанет из-за спины букетик нильских лилий и начнет объясняться в любви. Ей теперь постоянно кто-нибудь объяснялся в тайной любви.

Но Маху достал из-за спины свернутый в трубочку папирус.

— Вот… царица! — сильно выдохнув, пробормотал он. — Посмотри в свободное время!

Маху неловко сунул ей в руки папирус и быстро пошел прочь. Потом еще быстрей вернулся, почти подбежал, и прошептал:

— Насчет… жертвоприношений… ты перегнула… царица!

Маху опять застенчиво улыбнулся и быстро скрылся за колонной. Неф с любопытством развернула папирус и прочла написанное крупными иероглифами… «Как нам обустроить Египет!».

Неф покачала головой и, едва заметно, улыбнулась.

Ни один из жрецов не явился на торжества по случаю вступления на трон фараона Аменхотепа Четвертого. Ни один из них никак не выказал своего желания подчиниться новому правителю. Ни один из храмов не был закрыт. Молебны в них совершались, как и прежде.

Все население Фив разделилось на две половины. Одни откровенно ликовали и были готовы поддержать любые начинания молодого фараона. Возлагали к статуям его и царицы Нефертити каждый день цветы. Другие в страхе шарахались от статуй худенького, сутулого фараона с большой головой и отвислой нижней губой. Они никак не могли, да и не хотели принимать новых веяний.

Многие вообще не выходили из домов. Говорили, якобы, видели нескольких рабов, разгуливающих по торговым рядам, в явно нетрезвом виде. Будто, они дерзко и с вызовом смотрели в глаза каждому встречному. Обстановка в Фивах накалялась.

Неф пообещала «большой четверке» принять решение через три дня. Когда срок истек, она дала распоряжение Маху и Эйе силой привести жрецов в свой Главный дворец.

Стражники Маху и воины Эйе с особым рвением кинулись выполнять распоряжение. Они выволакивали жрецов из домов, везли на колесницах к Главному дворцу и силой вталкивали в Главный зал.

Когда были доставлены все до единого, в зал вошла Нефертити.

Она окинула взглядом кучку жавшихся друг к другу, испуганных жрецов и удивленно подняла красивые брови.

— Разве так приветствуют царицу Египта, жену великого фараона Аменхотепа, сына Бога солнца, властителя всего живого? — спросила она Эйе и Маху. И кивнула головой.

Стражники и воины тут же кинулись на жрецов. Заставляли силой падать ниц перед царицей. Особенно непокорных, они с усердием стукали лбами о каменные плиты.

Только Главный жрец, Панехси, остался стоять на месте. Его стражники и воины побоялись тронуть.

— Что позволено царице, не позволено жрецу! — спокойно сказала Неф, глядя прямо в лицо Панехси.

Эйе одной рукой опустил Панехси на пол. Тот плашмя растянулся на холодных каменных плитах.

Неф подумала и распорядилась:

— Поднимите его… До половины!

Панехси был мгновенно поднят. И поставлен на колени.

Некоторое время Неф молча бродила между распростертыми на полу жрецами, поглядывала на Панехси.

Потом Неф начала задавать вопросы. Ее тонкий, нежный голосок переливался колокольчиком под сводами Главного дворца. Она смотрела на Панехси чистыми, ясными глазами и наивно спрашивала: