Бегущий Орёл, дева-воин

Я ничего не ответил. Я боялся, что мои товарищи по играм не позволят ей охотиться с нами. Но я был очень сильно привязан к ней. Я не мог бы относиться к ней лучше, даже если бы она была моей родной сестрой. Я решил, что иногда буду брать её с собой на охоту.

Теперь, когда ее отец пообещал Отаки лук и стрелы, он сказал, что у неё они должны быть не игрушечные, а настоящие, соответствующие её силе, и по вечерам, после того как он возвращался с охоты и заканчивал трапезу, он некоторое время работал над луком, пока его не звали куда-нибудь покурить, или кто-то из мужчин приходили навестить его. У него была древесина для лука, хорошо выдержанный ясень с берегов Миссури ниже устья Лосиной реки, и из этого куска он начал мастерить лук. С самого начала я понимал, что это будет прекрасное оружие, гораздо лучше, чем мой игрушечный, поэтому мы с отцом договорились, что он сделает мне такой же. В обмен на его хлопоты я должен был пасти наших лошадей так хорошо, как это было возможно для мальчика моего возраста.

С каким интересом мы с Отаки наблюдали за изготовлением этих луков, за тем, как медленно и тщательно их вырезают и выглаживают, как натягивают на них тетивы, чтобы они подходили под разную силу рук – мой, конечно, был более прочным и тугим. А потом, точно так же, как и луки охотников и воинов, они с наружной стороны были проклеены длинной полоской из сухожилий бизона с помощью клея, приготовленного из бизоньих копыт, и всё было готово.

Мы с Отаки держали в секрете от наших товарищей по играм, что для нас делается; мы намеревались преподнести им большой сюрприз; заставить их по-настоящему позавидовать, когда мы появимся среди них с настоящим оружием. Отаки уже рассталась со своими подружками и теперь держалась ближе ко мне, когда я играл со своими друзьями, и бегала и плавала не хуже любого из нас. Одним из наших любимых развлечений было спускаться к глинистому берегу реки и делать фигурки животных из глины. Отаки всегда мастерила лошадей, используя тонкие ивовые прутики для придания жесткости ногам и шее, и те, что она делала, были более похожими на настоящих животных, чем все, которые могли сделать мы. День за днем наши стада глиняных лошадок, бизонов, антилоп, толсторогов и других животных росли, пока не заняли большой участок на плоском островке перед лагерем. И наконец лошадей у Отаки стало ровно сто голов. Когда она сделала сотую статуэтку, то расставила их всех вместе с вожаком, точно так же, как ходит табун, а сзади поставила изображение табунщика.

– Это я, – сказала она нам. – Когда-нибудь у меня будет столько же лошадей, и все они будут отняты у врага. Когда я подрасту, я пойду на войну!

Это показалось нам очень забавным. Мы все рассмеялись. Некоторые мальчишки смеялись над ней, даже катались по земле, дразнили и глумились над ней до слез. Но она ни разу не улыбнулась.

– Смейтесь, если хотите, – сказала она им, – но когда-нибудь и я буду смеяться!

Думаю, я был там единственным, кто поверил в то, что она действительно имела в виду то, что говорила.

Наши луки были готовы, стрелы пока делались, и, наконец, однажды вечером наши отцы доделали последние их наборы – по две тупых, чтобы бить птиц на деревьях, и по две острых, чтобы охотиться на кроликов, и все они были с хорошим оперением. На следующее утро, с натянутыми луками и стрелами в руках, мы выбежали из дома и присоединились к моей компании мальчишек на берегу реки. Некоторые из них уже поставили комок глины и стреляли в него.

– Смотрите, что у нас есть! – закричал я, поднимая свой лук и стрелы и размахивая ими на бегу.

Они все столпились вокруг нас, глазея и восхищаясь, и вдруг мальчик из клана Никогда Не Смеются воскликнул:

– Ха! Такие вещи не для девочек! – и выхватил у Отаки оружие. Она закричала, а я бросил свой лук и набросился на него, повалил на его землю и лупил пока он не завопил от боли и страха и не стал звать на помощь. Никто не хотел ему помогать; никто его не любил, у него не было друзей, этого мальчика с волчьими глазами из Никогда Не Смеются. И когда я отпустил его, он с плачем побежал домой.

Каждый по очереди мы начали стрелять в комок глины, и с самого начала Отаки показала, что станет хорошим стрелком. Она правильно держала лук и выпускала стрелу, не целясь долго и неуверенно. Её четвертая стрела попала в комок глины, и мы все похвалили её. С тех пор мои друзья-мальчишки считали её одной из нас и обращались с ней так, как будто она была мальчиком. Это было то, чего она хотела.