Бегущий Орёл, дева-воин

В то время нам было по десять или двенадцать зим, скорее всего, по двенадцать зим. Мы быстро росли; каждую последующую зиму она становилась выше, сильнее, но всегда оставалась стройной. Отаки была красивой девушкой. Она была прямой, как вигвамный шест. У нее было прекрасное лицо; большие, нежные и выразительные глаза; волосы, заплетенные в две толстые косы, ниспадающие до колен; маленькие руки и ноги. И она всегда носила безупречно чистые платья из оленьей кожи и красиво вышитые мокасины. Её мать заботилась об этом, пока она не стала достаточно взрослой, чтобы самой следить за ними. Я никогда не встречал девушку или женщину, которая так заботилась бы о своей внешности, как она.

На четырнадцатое лето мы начали ходить на охоту с нашими отцами и помогать им разделывать и приносить мясо, которое они добывали. В такие моменты Отаки всегда ходила на охоту в старом платье, забрызганном кровью и жиром, но после нашего возвращения в лагерь она переодевалась в чистое, как только могла. Кроме того, она купалась, как и все мужчины и мальчики в лагере. Зимой и летом, а зимой через проруби во льду, если не было открытой воды, каждый мужчина и мальчик, даже маленький, проснувшись утром, входили в воду. Это делало их закалёнными; они могли охотиться на равнинах в самую холодную погоду, не замерзая. Летом женщины и девочки купались в ручьях в любое время дня, но зимой они только парились в построенных для этого хижинах. Отаки была не такой. У нее был специальное, легкое, короткое платье для купания, и каждое утро, даже в самые холодные дни, она купалась вместе с отцом. Мне нравилось смотреть на это.

Именно этим летом у нее произошла одна из самых серьезных ссор с матерью. Это случилось однажды вечером, когда мы, обе семьи, сидели на траве между нашими вигвамами и смотрели, как ночные тени сгущаются в долине. Вместе с нашими отцами мы с Отаки целый день охотились и очень устали, потому что было добыть так много мяса, что нам пришлось вести тяжело нагруженных лошадей в поводу и самим возвращаться домой пешком.

Внезапно ее мать сердито сказала:

– Девочка, ты мне нужна! Тебе пора начать осваивать женскую работу. Больше для тебя не будет никаких разъездов и охоты! Завтра мы с тобой начнём выделывать бизоньи шкуры; нам нужна кожа для нового вигвама!

– Чистить и скоблить шкуры – это не для меня! – сказала Отаки. – Вот мои сестры, им почти столько же лет, сколько мне. Научи их домашней работе, потому что я буду продолжать помогать своему отцу.

– Бесстыдница, лентяйка, девчонка-мальчишка! – воскликнула её мать. – Я говорю, ты должна начать работать в вигваме!

– Я хотела бы быть мальчиком, – ответила ей Отаки. – Но если я не могу быть мальчиком, я могу, по крайней мере, делать то, что делают мальчики. Я не буду выделывать шкуры, я не буду работать в вигваме, я буду продолжать помогать своему отцу!

Женщина вскочила на ноги с криком:

– Моя дочь говорит мне, что она хочет и чего не хочет делать! Я покажу ей, кто имеет право распоряжаться работой в вигваме!

И с этими словами она подскочила к куче дров у входа в вигвам, схватила палку размером с мою руку и побежала к Отаки.

– Женщина, остановись! Стой, где стоишь! Брось эту палку! – проревел Утренняя Звезда, и она остановилась, уставившись на него, и палка выпала из её руки.

– А теперь слушайте! – продолжал он тише, но по-прежнему решительно. – Я уже достаточно наслушался этих ссор. Теперь я скажу, что должна и чего не должна делать наша дочь. Она мне очень помогает; она будет продолжать помогать мне пасти лошадей и ходить со мной на охоту. Когда наши сыновья станут достаточно взрослыми, чтобы помогать мне, тогда для неё настанет время научиться делать женскую домашнюю работу.

– Но ей не подобает пасти лошадей, охотиться и ездить верхом так, как она это делает. Место девочки – рядом с матерью. В лагере уже ходят разговоры о том, какая она дикарка, – возразила мать.

– Пусть говорят! Они завидуют! Любой из них был бы рад иметь такую хорошую дочь! А теперь – хватит об этом! Просто помни, что Отаки продолжает помогать мне, – продолжил Утреннее Перо, и женщина, плача, повернулась и ушла в вигвам. Отаки пошла следом и помирилась с ней. Позже, вечером, они вместе разговаривали и смеялись, забыв о ссоре.

В луну Падающих Листьев этим летом мы перебрались под пискан на реке Двух Талисманов, чтобы заманить и добыть жирных бизонов и сделать запасы мяса на зиму. В ту луну они были настолько жирными, насколько это было возможно, и погода была еще достаточно теплой, чтобы мясо можно было сушить на воздухе.