Бегущий по лезвию

— В тот момент, когда я убрала звук, — продолжала Иран, — я была в настроении по коду 382. Сначала я почувствовала облегчение. Хорошо, что мы себе можем позволить стимулятор Пенфилда. Но потом я поняла, как это неестественно, как противоречит нормальной здоровой реакции: чувствовать, что вокруг безжизненная пустота и никак не реагировать на это… Ты понимаешь? Нет, наверное, не понимаешь. Раньше это считали психическим заболеванием. «Отсутствие адекватного аффекта». Так это называлось. Поэтому я не стала включать звук, а села к пульту моего «пенфилда» и начала экспериментировать. И нашла, наконец, комбинацию для отчаяния.

На смуглом, с упрямыми чертами лице Иран отразилось удовлетворение, словно она совершила достойный поступок.

— Я поставила этот код в мое расписание дважды в месяц. Думаю, этого вполне хватит. Чтобы в разумных пределах испытывать безнадежность и отчаяние. Потому что мы до сих пор на Земле, когда все люди с головой на плечах давно эмигрировали. Тебе не кажется?

— Но в таком настроении, — сказал Рик, — легко застрять надолго и даже не пытаться набрать другую комбинацию. Отчаяние имеет свойство продолжать самое себя.

— Я программирую автоматическую перенастройку с периодом в три часа, — елейным голоском сообщила Иран. — Код 481. Осознание множества возможностей, открывающихся в будущем, новая надежда на…

— Я знаю, что такое код 481, — перебил Рик. Он не раз накручивал эту комбинацию и очень на нее надеялся.

— Послушай, — сказал он, — даже с автоматическим переключателем очень опасно подвергаться длительной депрессии. Забудь о своей настройке, я забуду о своей. Мы оба наберем 104, испытаем его, потом я накручу обычный деловой тон, а ты, если захочешь, останешься на этом шифре. Я подскочу на крышу, проверю овечку и на работу. И буду спокоен, что ты не сидишь, унылая, без телевизора.

Он перешел из просторной спальни в гостиную, где чуть слышался запах вчерашних вечерних сигарет, и нагнулся к телевизору.

Из спальни донесся голос Иран:

— До завтрака я не переношу телевизор.

— Накрути 888, —  посоветовал Рик, — желание смотреть телевизор, независимо от передачи…

— Мне вообще не хочется дотрагиваться до пульта, — сказала Иран.

— Тогда набери тройку.

— Не могу же я настраивать стимулятор на возбуждение коры мозга, которое вызовет желание набирать новые комбинации! Я вообще не хочу ничего накручивать! Это для меня сейчас хуже всего! Хочу просто сидеть и смотреть в пол!

Голос Иран становился все мрачнее, словно душа ее застыла, а тело окутала пленка огромной тяжести и абсолютной инертности.

Рик включил звук телевизора, и в комнате весело загудел голос Бастера Дружби.

— Ха-ха, ребята! Теперь пришла пора для маленькой сводки погоды! Как сообщает спутник «Мангуста», осадки достигнут максимума к полудню, затем уровень начнется понижаться. Поэтому если кто-то из вас, парни, собирается отправиться на…

Рядом с Риком, шурша по полу длинным халатом, появилась Иран и выключила телевизор.

— Ладно, сдаюсь. Я согласна. Наберу все, что ты хочешь. Экстатический сексуальный порыв… Мне так плохо, что я готова выдержать даже это. Какая, в конце концов, разница?

— Я наберу за тебя, — сказал Рик, вводя жену обратно в спальню. На консоли «пенфилда» Иран он набрал код «594» — радостное приятие первенства мудрого мужа в решении всех вопросов. На собственной консоли он накрутил код нестандартного, творческого подхода к работе, хотя и так, даже не прибегая к благам искусственной мозговой стимуляции аппарата Пенфилда, всегда относился к работе творчески.

После завтрака на скорую руку — время было потеряно на спор с женой — Рик поднялся на крышу, где на крытом лужке «паслась» его электрическая овца. Рик был в полном наружном облачении, включавшем свинцовый гульфик модели «Аякс» фирмы «Скалистый берег».

Их овца, этот сложный конгломерат механических и электронных устройств, мирно пощипывала травку, чем втирала очки остальным жильцам дома. Конечно, некоторые из соседских животных тоже состояли из электронных контуров. Но Рик, подобно остальным соседям, не интересовавшимся истинной природой организма его овцы, никогда не совал нос в чужие дела. Это было бы верхом бестактности. Спросить: «А у вас овца настоящая?» — было хуже, чем усомниться в натуральности зубов, волос или внутренних органов соседа.