Бегущий в лабиринте

Его рыдания заглушил треск Восточной Двери, которая начала закрываться. Искры летели от камня, когда массивная правая стена двигалась к левой, с громоподобным стоном по мере отрезания Глэйда от Лабиринта на ночь. Земля тряслась под ними, и Томас не был уверен, что сможет смотреть на то, что он знал, должно случиться дальше.

- Смотрители, сейчас! – Заорал Алби.

Голова Бена дернулась назад, когда сам он весь дернулся вперед, Смотрители выталкивали его в Лабиринт из Глэйда. Придушенный вопль вырвался из глотки Бена, громче, чем звук закрывающейся Двери. Он упал на колени, но один из Смотрителей сразу поднял его обратно, толстый парень с черными волосами и злобным выражением лица.

- Неееееееееееееееееееет! – Кричал Бен, слюни летели из его рта, пока он пытался сорвать воротник. Но объединенная сила Смотрителей превосходила его в несколько раз, подталкивая осужденного мальчика все дальше к краю Глэйда, практически к самой стене. – Неееееееет! – Кричал он снова и снова.

Он попытался зацепиться ногами за порог, но у него получилось всего на секунду. Столб неумолимо отправлял его в Лабиринт. Вскоре он был уже за пределами Глэйда на полтора метра, раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь освободиться из воротника. Двери через несколько секунд совсем захлопнутся.

Последним жестким усилием Бен смог наконец вывернуться из кожаного кольца и всем телом повернуться к Глэйдерам. Томас не мог поверить, что все еще смотрит на человека: безумие в глазах Бена, пена изо рта, бледная кожа с выступающими венами и костями. Он выглядел как пришелец, насколько мог представить Томас.

- Держите! – Заорал Алби.

Бен закричал безостановочно, звук такой раздирающий, что Томас зажал уши. Это был дикий, сумасшедший вопль, у мальчика наверняка порвались голосовые связки после такого. В последнюю секунду передний Смотритель каким-то образом высвободил Столб от Бена и отдернул его назад, оставляя мальчика в его Изгнании. Последний крик Бена был отрезан громким хлопком закрывшейся стены.

Томас крепко зажмурился и с удивлением обнаружил слезы на щеках.

15

Вторую ночь подряд Томас ложился спать с лицом Бена, упорно стоящим перед глазами, изводящим его. Насколько все сейчас было бы иначе, если бы не этот один мальчик? Томас практически убедил себя, что мог бы быть довольным, счастливым и вдохновенно удариться в изучение его новой жизни, борясь за возможность стать Бегуном. Почти. Глубоко в душе он понимал, что Бен был лишь одной из многих его проблем.

Но теперь его нет, Изгнан в мир Гриверов, загнан туда, куда они загоняют свою добычу, жертв того, неважно, что они с ними вообще делают. Хотя у него была куча причин презирать Бена, все-таки больше всего он испытывал сожаление к парню.

Томас не знал, что конкретно там происходит, но основываясь на последних моментах Бена, как его трясло, как он плевался и кричал, он больше не сомневался в важности Глэйдерского правила не покидать никому Глэйд, не выходить в Лабиринт никому, кроме Бегунов, и то только в течение дня. Каким-то образом Бен был уже однажды ужален, что значит, что он знал лучше, чем, наверное, все остальные, что конкретно его ожидает.

«Бедный парень», - думал он. – «Бедный, бедный мальчик».

Томас поежился и перевернулся на бок. Чем больше он думал об этом, тем менее удачной идеей ему казалось желание стать Бегуном. Но необъяснимым образом это его влекло.

На следующее утро рассвет коснулся неба, когда рабочие звуки Глэйда разбудили Томаса от самого глубоко сна с тех пор, как он прибыл сюда. Он сел, потер глаза, стараясь стряхнуть тяжелую дрему. А потом снова откинулся назад, надеясь, что больше никто его не потревожит.

Но не прошло и минуты.

Кто-то похлопал его по плечу, он открыл глаза и увидел Ньюта, смотрящего на него.

«Ну что теперь?» - подумал он.

- Вставай, лежебока.

- Да, и тебе доброе утро тоже. Который час?

- Семь часов, Новичок, - сказал Ньют с усмешкой. – Думал, я позволю тебе спать после пары таких суровых дней.

Томас перекатился и сел, ненавидя тот факт, что не может просто пролежать здесь еще несколько часов.

– Спать дольше обычного? Вы кто, ребята, фермеры? – Фермеры, откуда он мог так много о них помнить? Снова его память его дурачит.

- Эм, мда, ну раз ты заговорил об этом, - Ньют сел рядом с Томасом, сложив ноги под себя. Некоторое время он сидел тихо, глядя на всю суматоху, потихоньку поднимавшуюся над Глэйдом. – Хочу отвести тебя сегодня поработать с Фермерами, Новичок. Увидим, вдруг тебе это понравится сильнее, чем нарезать чертовых поросят и вроде того.

Томасу было противно, что с ним общаются как с ребенком.

– Разве ты не должен был перестать называть меня так?

-Как? Чертов поросенок?

Томас усмехнулся и покачал головой.

– Нет. Новичком. Я же не самый новый Новичок теперь, помнишь? А девочка в коме. Зови ее Новичок, а меня зовут Томас. – Мысли о девочке снова ворвались в его сознание, напоминания о связи, которая не давала ему покоя. Его окутала грусть, как если бы он скучал по ней, хотел увидеть ее.

«Но это не имеет смысла», - подумал он. – «Я даже не знаю, как ее зовут».