Бей первая

Успеваю все прибрать до того, как просыпается отец. Отчетливо пахнет выпечкой, поэтому я сильнее, чем обычно, стараюсь избежать встречи с ним. Хватаю вещи, коробку и тихо выскальзываю за дверь.

Зачет по ниндзя-дисциплине сдан, Кицаева.

У лифта обуваюсь, надеваю кожанку и накидываю шарф. Уже почти октябрь, на улице холодно. Но я думаю о том, как Кирилл вчера заставлял меня застегнуться. К черту. Прижимая к себе коробку с кексами, шагаю в лифт. Ну, поехали в новый день, милая. Улыбайся старательнее.

Глава 22

Кир

Когда дверь подъезда открывается и появляется Лана, все нутро сворачивает тугими узлами. Жадно изучаю ее волосы, которые сегодня выглядят иначе. Темную помаду на идеальных губах. Узкие джинсы. Оп-па, стоять. Понесло.

А она тем временем кидается к Белому. Крепко обнимает его одной рукой, в другой удерживая какую-то яркую коробку.

– Дима, с днем рождения! – голос мелодично звенит. В таких случаях обычно говорят – как колокольчик.

Мальвина что-то еще говорит, но я теряю нить. Просто ловлю каждое движение. Смотрю, как солнечный свет ложится ей на лицо и волосы. Блестят маленькие кольца, которые она вплетает в косички. Каждая деталь в ней очаровательна.

Изо всех сил сжимаю зубы, чтобы не выпустить наружу тупой звериный стон.

Включаюсь, когда Лана произносит:

– Я тут кое-что для тебя приготовила. То есть в прямом смысле приготовила.

Белый опасливо забирает у нее коробку, мы не особо привычные к подаркам. Снимает крышку, и глаза его загораются восторгом. Внутри дура-ревность поджигает фитиль, и трескучий огонек устремляется к моему мозгу. Что она ему подарила?

– Смотри, – она привстает на цыпочки, – с белым кремом – это ты, а с синим – это я.

Диман счастливо смеется и обнимает ее. Коробка наклоняется, и я вижу кексы. Действительно. С белым кремом. И с синим.

Бум. Черепная коробка содрогается от взрыва, раздавая дрожь дальше по телу. И я сжимаю кулаки на коленях, чтобы не позволить ударной волне выскользнуть наружу.

– Привет, ребят! – Мальвина мажет по нам взглядом.

Я киваю. Отворачиваюсь. Зубы сейчас раскрошатся от того, как сильно я сдерживаюсь. Я скучаю как псина просто. Как дворняга безродная. Хочу прижать уши и тыкаться мокрым носом ей в колени. И скулить надрывно.

Малой, какая же скотина, я ненавижу его, себя и наш вчерашний разговор.

Поднимаюсь с лавки и тащусь за Ланой, глядя в ее спину. Она сегодня в шарфе, умничка.

Господи, зачем я вообще на это согласился?! Отступить, дать нам равные условия. Мысленно перечисляю – не хитрить, не делать ничего за спиной, не держать зла на другого. Мы с ним столько лет дружим, мог ли я поступить иначе? Разум говорит – нет, не мог. Сердце говорит – Кирюша, какой же ты идиот. Причем маминым голосом. Бред.

Всю дорогу до школы молчу. Смотрю, как Мальвина болтает с Белым. У этих двоих вообще особенная химия. Без романтики, просто почему-то сразу становится ясно, что они друг друга понимают лучше остальных. Как два старых друга. Ревную? Определенно. Встала ведь сегодня пораньше, чтобы испечь подарок, старалась.

Когда поднимаемся по ступеням и заходим в холл, минуя охранника, на Белого налетает Дунаева. Крепко обнимает, смачно целует в щеку, кричит:

– Димочка, с праздником!

К ней подключается подружка Иванова. Вдвоем они пропевают:

– Я люблю тебя, Дима, что мне так необходимо!

Тот озадаченно морщится, а я не сдерживаю глумливой ухмылки. Он эту песню ненавидит.

– В субботу тусовка в силе? – говорит Дунаева.

– Ага.

– Я уже и подарок приготовила.

– Спасибо, Крис.

Я смотрю на Лану. Она закатывает глаза, не скрываясь.

И едва дожидается, когда подружки свалят, чтобы спросить:

– Белый, а кто будет в субботу?

– Почти весь класс и некоторые парни с площадки, – сконфуженно поясняет Диман. – У нас вроде так принято.

– Да я не против. Можно аниматоров не заказывать, развлечем вас женскими боями.

Я фыркаю от смеха. Мальвина оборачивается и одаривает меня тяжелым взглядом. Я заслужил. Хотя я до сих пор не уверен, что она заметила мой игнор. Нет, точно заметила. Мы же каждый день переписывались. Кроме вчерашнего. Я до глубокой ночи сидел и смотрел на надпись «в сети» рядом с ее именем. Руки сводило от желания написать. Но я же благородный дебил. Лучший, блин, друг на свете.

– – … – ..– .–. .– .–

На каждом уроке я гипнотизирую взглядом спину Ланы. Сегодня она в черной водолазке. Сидит, склонившись над тетрадью. Я смотрю на вереницу позвонков. Она такая маленькая.

На литературе я и вовсе отпрашиваюсь в туалет и почти тридцать минут шатаюсь по пустым коридорам. Выхожу на крыльцо, стреляю у охранника сигарету. Курим, стоя рядом.

– Неудачный день? – спрашивает он.

– Типа того.

– Потом даже не вспомнишь.

– А толку? Сейчас-то хреново.

– Согласен, – говорит он и затягивается.

Тушу сигарету об поручень и выкидываю в урну. Киваю охраннику и возвращаюсь на урок. Молча выслушиваю претензию учителя, понуро киваю. Сажусь на свое место. Когда прохожу мимо Мальвины, она смотрит мне прямо в глаза. Нутро подрывает от эмоций. От ее обвиняющего взгляда. Она ведь тоже что-то ко мне чувствует! И я так запросто от этого отказался?