Бейбарсов Карибского моря (СИ)

— Я могу поинтересоваться, на что вы спустили две тысячи песо? — с веселым равнодушием вопросил Бейбарсов, когда те поднялись на борт.

При себе Гробыня имела бутыль вина, а Таня — стопку книг. Каждому свое, как говорится…

— Она тебе покажет, — хмыкнула Склепова, — сейчас, кстати, принесут немного ее шмотья от портнихи… А то не дело — капитану «Стража» одевать свою полюбовницу в костюмы юнг! Гуня, кто сегодня обещал мне ужин при свечах?! «Ведьма» уходит уже через неделю, у нас крайне мало времени на непристойные излишества! Я специально все свои дела закончила еще вчера!

Бейбарсов только хмыкнул, наблюдая, как огромный старпом прыгает вокруг хрупкой, но крайне самоуверенной особы. Не будь эта дама такого характера, она бы попросту не выжила на пиратском корабле в должности квартирмейстера… Склепова была больной на всю голову: имел он счастье видеть, как та ведет в бой абордажную команду. Впрочем, «левая рука капитана» всегда представляла собой наиболее жесткого и решительного человека, и лучшим примером тому был Виктор Шилов.

«Немного» заняло почти половину его шкафа, и состояло в основном из брюк и неприлично коротких юбок, шелковых блузок, тонких сорочек и обуви. Женщины есть женщины, усмехнулся Бейбарсов, видя, как его каюта захламляется вещами.

Большая часть команды гудела в кабаках да борделях, остальные занимались делами на судне. Шилов, следивший за порядком и не допускавший никаких инцидентов, ушел с ними «портить вечер» — именно так это обозвал поникший Демьян.

Нет, ни на одном корабле, ни в одном «пиратском коллективе» прежде не было такой жесткой дисциплины, ни один капитан не пресекал обычных в этой среде грабежей и разбоев в повседневной жизни. Бейбарсов и его «руки» — Гломов да Шилов, считались на Тортуге местными тиранами, поскольку все подписавшие о службе на «Страже» договор ходили по струнке и представляли собой образцы пиратской нравственности, прививающейся кнутом и железной рукой. Тем не менее, сегодня всем было позволено поразвлечься «в разумных пределах» — и корабль стоял практически пустым.

— Мы не закончили утренний разговор.

А она-то наивно надеялась, что его продолжения не состоится…

Не обращая внимания на сидящего за столом мужчину, Таня скинула одежду и натянула одну из обновок — сорочку такого тонкого и нежного шелка, что ткань казалась полупрозрачной. Она планировала лечь спать, но вопрос Глеба поставил крест на этих намерениях…

— Я думал, Вы покажете мне эту тряпку поближе.

— Я думала, Вы рассмотрите ее сами, когда окажетесь под одеялом, — съязвила в ответ Таня, но к Некромагу подошла.

Бейбарсов сделал приглашающий жест, и она покорно опустилась на его колени. Взгляд его был наблюдательным, сравнивающим, пронизывающим, а пальцы, меж тем, перебирали на ощупь плетение шелка…

— Почему Вы так смотрите?

— Думаю, как можно покорить не только Ваше тело, но и Вашу душу.

Опять двадцать пять! Сколько можно?!

На его губах плясала чарующая улыбка развратника. Воистину, когда природа решила наградить этого мужчину подобной красотой, обаянием и темной иронией, она посмеялась над всем прекрасным, чем только могла…

— Вы слишком многого хотите, — раздраженно заметила рыжеволосая, — неужели Вам недостаточно осознания того, что с Вами я теряю контроль над собой?

— Всего лишь над своим телом.

Сколько притворной горечи в этом возгласе… Вам вообще ни капли не стыдно?

— Вчера Вас вполне удовлетворяло и это, а уже сегодня Вы хотите еще больше, — выдавила девушка, — не кажется ли, что Ваша жадность и неуемные аппетиты мало, что растут так быстро, так еще и границ не знают?

— А чего ожидать от пирата, как не желания получить все и сразу?

Гроттер закатила глаза.

— Вы рассматриваете меня в качестве добычи, Глеб. Почему Вас так раздражает тот факт, что я еще и человек — со своими мыслями и чувствами?

— Я не рассматриваю Вас в качестве добычи.

— Рассматриваете, — возразила Таня, — иначе вели бы себя по-другому.

— Как же? — мужчина наклонил голову в сторону, и она вдруг испытала огромное желание коснуться его волос.

Наслаждаясь тем, что ее зрачки казались расширенными до предела, по коже плясали мурашки, а сама красавица вновь почти забыла, как дышать, он спустил с одного плеча тонкую лямку и очертил розовую ареолу на груди.

— Не как… Вы поняли. К примеру, как сейчас!

— Гроттер, Вы молоды и дьявольски красивы. Неужели думаете, что можно отказаться от счастья быть с Вами? — с притворным вздохом отозвался мужчина, наблюдая, как сидящая на нем девица трясется от внезапного холода, а на ее лбу при этом выступает испарина.

— О. Сейчас Вы начнете обвинять меня саму, — усмехнулась рыжеволосая, — потом скажете, что я сопротивлялась недостаточно отчаянно, хотя, вообще-то, единственной тому причиной было нежелание веселить Вашу команду и злить Вас. А вскоре снова переведете все на издержки «профессии», накладываемой отпечаток на характер…

Глеб рассмеялся.

— Ну что ж, продолжайте.