Бейбарсов Карибского моря (СИ)

— Ты не сможешь пиратствовать всю жизнь. Если это единственный способ обуздать твой бурный нрав, которому я, на свою беду, помог проснуться — пусть так… Свои ошибки надо исправлять самостоятельно, я и исправлю. Я хотел получить тебя добровольно и по твоему согласию, но, кажется, это невозможно, а потому будет силой.

— Глеб… Глеб, не надо, — взмолилась девушка, — не хочу так. И детей тоже не…

Каким же раем по сравнению с этой перспективой выглядели давнее «заточение» на «Страже» в качестве его любовницы, его дорогой игрушки! Еще бы снова на цепь посадил, только этого и не хватает для полноты картины.

Таня невольно вскрикнула — дернулась, а Бейбарсов сжал руки сильнее — казалось, чуть не вывернул…

Ей после ванной дали какой-то легкий халат, подобие одежды, моментально задранный.

Ощутив прикосновения его тела сзади, Гроттер заметалась с новой силой, только вывернуться уж никак не получалось — и, осознав полную бессмысленность сопротивления, сдалась.

Как и всегда в случаях с Бейбарсовым, тело ее предало. Сердце предало… Вопил только рассудок, только чувство самоуважения, в данный момент рассыпающееся осколками.

— Я все равно сбегу, — упрямо заявила она, много времени спустя лежа под мужчиной.

Сбегу… И способ приготовить снадобье найду. Ты меня не удержишь.

Он поцеловал ее в шею и вдохнул запах рыжих волос. В этом новом запахе — запахе благовоний, не хватало главных его составляющих: трав, морской соли и пороха.

— От себя не убежишь, Гроттер, — криво усмехнулся Глеб, — можешь бегать всю жизнь, только знай две вещи. Пока я дышу, то не оставлю ни единой попытки найти тебя, даже если придется спуститься в самые глубины морской бездны… Ты принадлежишь мне, ты всегда принадлежала мне. Можешь сбегать и сбегать, только меньше любить меня ты от этого не станешь. От чувств не смыться, неужели не знаешь?

— Ты бредишь…

— Именно. Брежу тобой с того момента, как впервые увидел. Тогда мне было достаточно твоего тела, но этого быстро оказалось мало. Но, в момент, когда ты, наконец, осознала свою влюбленность, каким был твой поступок? Побег, Гроттер. Трусливый побег. С тех пор, как ты сбежала, я так и не научился жить без тебя. Я мотался за тобой по всему Карибскому морю и его окрестностях, и мне надоело.

— Бейбарсов…

Губернатор Ямайки поднялся, отошёл к столу и наполнил бокал водой.

— Я тебя люблю, Татьяна Гроттер. С первой нашей встречи. Можешь пытаться сбежать от своих чувств. Изображай бесстрашную морскую ведьму, только один страх ты никогда не сможешь побороть — страх любить и быть счастливой.

— Выпусти меня. Я не убегу, — тяжело вздохнула Таня.

Не смогу… Теперь, после сказанного, попросту не смогу. Ты всегда обладал надо мной странной, необъяснимой властью — ты всегда был тем, кому я хотела и могла подчиняться.

— Тебе нельзя верить, Гроттер. Я помню каждое твое слово; и повторяю: имя женщинам, как сказал один поэт — вероломство…

— Семейная жизнь невозможна без доверия.

— Значит, нашу нам придется начать без негл.

Обычная, спокойная жизнь… Четыре года назад она так хотела к ней вернуться, что теперь не знает, что делать с этим «счастьем».

Для нее ли эта жизнь? Теперь?..

Огромный особняк генерал-губернатора Ямайки светился от всепроникающего солнечного света.

Как и всегда, Татьяна обнаружилась на балконной террасе с видом на море, и в ее изумрудных глазах сквозила нескрываемая тоска по бескрайним просторам. Бейбарсов понимал эту тоску — очень часто она посещала и его, но, в отличие от более молодой супруги, он умел отстраняться.

Оба скучали по тем временам. Предложи он, Гроттер с удовольствием уплыла бы — вместе с ним, с их старой командой, бороздить моря, вот только…

Вот только на коленях спал темноволосый годовалый младенец, а у нее самой вновь вырисовывался живот.

Со свадьбы прошло два с половиной года. Глеб сдержал обещание и посадил ее в новую золотую клетку — к которой она медленно, но привыкала, и даже пыталась быть в ней счастливой: Бестия всегда умела приспосабливаться. Клетка эта была не так уж и плоха. Шутка ли! — жена губернатора Ямайки, одна из морских легенд!

О них все еще перешептывались — Бейбарсов повторил путь Моргана, она… Она до сих пор предпочитала носить мужскую одежду — брюки, сапоги, простую полотняную рубаху да не то куртку, не то камзол, а Глеб не протестовал, только смеялся, глядя, какое выражение лица возникает у чопорных куриц из высшего света.

Бейбарсов поцеловал супругу в огненно-рыжую макушку, а затем поправил одеяльце на сыне.

— Все еще караулишь? Как я теперь сбегу… — с отчаянием отозвалась Таня.

— Ты можешь. Кто знает, вдруг в один день я проснусь и обнаружу нашу постель холодной, детскую пустой, и твой корабль, скрывающийся за горизонтом? — невесело усмехнулся Глеб.

— К сожалению, от себя не убежишь. Сам говорил. Ну что, теперь успокоился? После того, как покорил и смирил?..

— Тебя не покорить, Гроттер. Никогда не покорить — если только ты сама этого не захочешь.

Таня вздохнула и передала младенца отцу, после чего закрыла лежащую перед ней книгу в роскошном кожаном переплете.