Для того чтобы справедливо отнестись к феноменологии локализации, необходимо признать, что феноменальная локализация не является феноменом "все или ничего". Те содержания сознательного опыта, которые объединены субъективным качеством "минности", демонстрируют разную степень локализации в феноменальном образе тела. Тактильные ощущения или поверхностная боль обычно имеют узко ограниченное место, в котором они ощущаются. Как мы увидим в следующей главе (см. раздел 7.2.3.2), новые исследования боли в фантомных конечностях и феномена перестройки коры после ампутации конечности демонстрируют, насколько пластичными могут быть механизмы, лежащие в основе феноменальной референции определенных ощущений к определенным частям сознательной Я-модели. Некоторые ампутанты чувствуют мозоли или обручальные кольца спустя 30 лет после хирургической ампутации конечности. Эти случаи представляют собой примеры простого сенсорного содержания, интегрированного в Я-модель, обладающего узкой и специфической феноменальной локализацией. Интероцептивные ощущения, такие как диффузные чувства, иногда связанные с процессом пищеварения или болью в желудке, гораздо более неоднозначны. Для тех внутренних состояний, которые были развиты на ранних стадиях, с филогенетической точки зрения верно, что они могут быть интегрированы в пространственную Я-модель довольно легко. В частности, это касается эмоций: Осознанное чувство благодарности может быть искренним, внезапный негативный опыт может потрясти нас до глубины души, а от размышлений о нашем политическом руководстве может вывернуть желудок. Эмоции - это всегда мои собственные эмоции, потому что они диффузно локализованы в образе тела. Что касается мыслей, то известны патологические феноменологии, например, при шизофрении (см. главу 7), при которых интеграция в Я-модель не удается и возникают "интроспективно отчужденные" сознательные мысли, которые уже не обладают качеством "полноценности". Для эмоций это кажется невозможным; мы не знаем ни одного психиатрического расстройства, при котором эмоции больше не переживались бы как собственные эмоции пациента. На самом деле Антонио Дамасио убедительно доказал, что если низкоуровневое внимание и бодрствование действительно можно отделить от сознания, то сознание и эмоции неразделимы (Damasio 1999, p. 15; главы 2, 3 и 4). Похоже, что эмоции сопровождаются локальными соматическими состояниями возбуждения (например, истощением эпинефрина или висцеральной активностью), которые отчасти становятся глобально доступными, будучи представленными в сознательной Я-модели. Эмоциональное содержание всегда является пространственным содержанием.
Эмоциональная Я-модель может быть проанализирована как интегрированный класс всех тех репрезентативных состояний, которые моделируют общее положение дел с интересами системы. В отличие от других форм репрезентативного содержания они структурированы по оси валентности. Они содержат нормативный элемент, который выражается, например, в аффективной тональности. То, что неконцептуально представлено этой аффективной валентностью или тоном, во многих случаях является ценностью выживания конкретного положения дел. То, что представляет собой ограничение адаптивности (см. раздел 3.2.11) с точки зрения третьего лица, очень напоминает роль, которую играют эмоции с точки зрения первого лица. Важно отметить, что эта эмоциональная самомодель имеет долгую эволюционную историю. Например, с нашей, млекопитающей, точки зрения, "рептильное Я" будет представлять собой нечто, лишенное всякого подлинного дружелюбия, нечто, лишенное всего богатого эмоционального содержания, которое входит в мир только через заботу о детях, уход за ними и так далее. Рептильная сексуальность покажется нам холодной и чуждой, чем-то, что в человеческом понимании может быть связано только с садизмом, с доминированием и подчинением. Сознательные чувства - исторические сущности. Для каждого типа эмоционального самосознания в эволюционной истории нашей планеты найдется время, когда оно было (или будет) впервые продемонстрировано. Эмоциональные состояния, интегрированные в ПСМ, часто обладают истинно телеофункционалистским описанием, своего рода "надлежащей функцией" (Millikan 1989). С точки зрения феноменальной локализации они представляют собой мост между элементарными телесными ощущениями и теми чисто "когнитивными операциями", которые использовал Декарт, закладывая основы своей эпистемологии. Интересная особенность, которую они разделяют с телесным "я", - это их ригидность: очень трудно эффективно влиять на содержание эмоциональной Я-модели с помощью "высших", сознательно вызванных когнитивных операций. Эмоции приходят и уходят; они в значительной степени функционально выведены из-под контроля психологического субъекта.