Бекболат

Бекболат орлиным взглядом окинул долину. Он приказал Батырбеку взять несколько конников и, как только начнется бой, прорваться через окружение и скакать с донесением к Балахову в Беломечетинскую.

— Джигиты! — обратился к отряду Бекболат. — Не посрамим нашей чести: будем биться, как туры. Умрем, но не сдадимся! Вперед, орлы!

Стремительным веером развернулись красные конники и полетели на врага.

Бекболат увидел Кабанбека. Его окружало около десятка всадников — личная охрана.

На помощь Бекболату поспешили Амурби и вестовой Аратай. Трое вступили в схватку с десятью. Не выдержал враг их стремительного натиска, лихой рубки. Пятеро свалилось с седел под их клинками, остальные качали отступать.

— Собаки!.. Трусливые бараны! От кого бежите? За мной! — вопил Кабанбек.

Как горный снег под лучами жгучего солнца, таял отряд Бекболата под сверкающими сабельными ударами намного превосходящего по численности противника. Уже лежал с рассеченной головой на окровавленной земле Амурби. Кружа возле него, пронзительно ржал конь, как бы призывая джигита подняться, сесть в седло и снова ринуться в бой. Но не слышал Амурби ни ржания своего четвероногого друга, ни лязганья клинков.

А вот свалился с седла Аратай, разрубленный надвое саблей.

Один за другим ложатся замертво в яростной схватке красные орлы. И теперь уж на одного джигита приходится по десятку врагов. Но не сдаются, рубятся до последнего дыхания.

Девять раз сшибались грудью кони Кабанбека и Бекболата, девять раз скрещивались сабли. Вот Бекболат вскинул клинок для верного удара. И рухнул бы Кабанбек, да вдруг рука Бекболата опустилась как плеть от удара пули в плечо, пущенной из карабина князем Гереем.

И теперь Бекболат рванул коня, чтобы уйти от сабли Кабанбека, и, может быть, сумел бы пробиться к уцелевшей горстке своих джигитов, отчаянно рубившихся у подножия Яман-кая, да вторая пуля настигла Елептеса. Бекболат едва успел освободиться от стремян и тотчас оказался в конном кольце врага.

— Не сметь! Живым взять! — ревел Кабанбек.

Бекболат огляделся вокруг: там и тут недвижно лежали его джигиты. Ни один из них не сдался живым.

Кабанбек злорадно улыбался: сейчас он прикажет привязать красного гяура арканом к седлу и вести в Кобанлы. Пусть смотрят аульские бунтовщики, что ждет каждого, кто поднимет руку на законную власть! Проведут по аулу, сгонят на площадь кобанлычан и у всех на глазах вздернут большевистского гяура на сук.

Их взгляды встретились. Долго не отводил глаз Бекболат, пока Кабанбек не отвел свои. Муртазак и сейчас не смог выдержать острого, непокорного взгляда бывшего батрака.

Бекболат посмотрел на Елептеса и тихо сказал:

— Прощай, верный друг!

Он вскинул голову — прямо перед ним возвышалась Яман-кая, где он собирал свою первую боевую группу и где еще мальчишкой с Батырбеком, Исой и Амурби играл в благородных абреков, заступников бедных и обездоленных. Двое из них пали: один лежит под Ивановкой, другой — тут, у подножия Яман-кая. А сумел ли добраться до Балахова Батырбек?

С Яман-кая хорошо виден аул Кобанлы. И в эти последние минуты ему захотелось взглянуть на родное селение, попрощаться с ним.

— А ну, дай дорогу! — крикнул Бекболат муртазакам.

Те вопросительно уставились на своего начальника. Кабанбек ухмылялся: он знал, что с Яман-кая, кроме этой тропы, другой дороги нет, и пленный никуда не денется.

— Дайте… Пусть идет! — приказал Кабанбек.

Зажав ладонью рану, из которой бежала кровь, Бекболат, превозмогая боль, взобрался на вершину скалы. И только теперь Кабанбек догадался о его замысле.

— Взять! Схватить! — заорал он.

Бекболат окинул зорким взглядом аул, увидел свою саклю, почти скрывшуюся в бурьяне, домик тети Кеусар, саклю Камая. На миг ему показалось, что он видит на крыльце Салимат. Она стоит в том же цветастом ситцевом платье, в котором он встретил ее впервые у родника с кувшином воды.

— Салимат! — крикнул он, чувствуя, как от потери крови темнеет в глазах.

Жамбай уже изловчился, чтобы схватить гяура за черкеску, но Бекболат вдруг взмахнул здоровой рукой, будто орел с подбитым крылом, и ринулся в пропасть.

Жамбай подполз к обрыву, глянул вниз. Там далеко-далеко темнела на белых камнях распластавшаяся человеческая фигура. У муртазака закружилась голова, засосало под ложечкой, и он попятился назад.

Гудела земля под подковами бешено скачущих коней. Ветер свистел в ушах припавших к седлам всадников. Гулко стучали горячие сердца, полные ненависти к врагу. Скорей, скорей на выручку товарищей!

Впереди скачет на огненно-рыжем коне Батырбек. По правую руку его недавно прибывший в полк Балахова Маметали Капланов.

Скорее, скорее!.. Впереди уже видна Яман-кая. Враг, кажется, заметил красных конников, начал перегруппировку, чтобы занять удобную позицию. Нет, это не перестройка рядов — противник уходит в горы.

Батырбек выхватил саблю:

— За мной!

И отряд поскакал наперерез врагу, перехватил его у самого входа в ущелье.

Еще не видели предгорья такой яростной сечи. Сшибались кони, звенели сабли. Гремели выстрелы. Рвались гранаты. Потерявшие коней схватывались врукопашную.