Бэль, или Сказка в Париже

— Я тебе все объясню, — проговорил он каким-то затравленным полушепотом, похожим на гусиное шипение, — я…

— Объяснишь? — громко крикнула Яна. — На кой черт мне твои объяснения? Ты, ты… Знаешь, кто ты? Ты первостатейный подонок! Да разве тут могут быть какие-то объяснения?

— Могут, Яна, могут! Они меня шантажировали! Я вынужден был делать все по их указке!

— Ты вынужден был?! Вынужден самолично похитить свою родную племянницу, воспользовавшись тем, что она тебя никогда не выдаст, потому что пока не умеет говорить?!

— Да! И если бы я этого не сделал, как ты говоришь, самолично, ее похитили бы они!

— Они? Это те, кто убил Володю?

— Да!

— И ты, выходит, знал?! Знал! А передо мной разыгрывал всю эту трагикомедию?!

— Что знал, Яна?

— Знал, кто и за что убил моего мужа?! И никому ничего не сказал? Господи! Да как ты мог!

Безысходное горе и неожиданно открывшееся предательство лишили Яну последних сил.

— Какая же ты скотина, — едва слышно прошептала она и стала медленно оседать. Егор едва успел подхватить ее.

Гриша без малейшего колебания согласился дать показания оперативникам, и они повезли его в отделение милиции. Егор отвел Яну в комнату, где, свернувшись клубочком, спала в кресле одетая Машенька.

— Радость моя! — прошептала Яна. — Она же, наверное, голодная!

— Думаю, что нет! — сказал Егор.

Яна вопросительно на него взглянула.

— Когда мы приехали за ней, она как раз ужинала.

Яна резко повернулась к нему и взяла за руку:

— Пусть она пока поспит так. Я потом ее раздену и перенесу в кроватку. Пойдем! Расскажи мне все. Где ты нашел ее?

— Машенька находилась у Гришиной любовницы.

— У любовницы? Господи! Почему ты решил организовать за ним слежку?

— Так у него же все было написано на лице!

— Странно! А я ничего не замечала!

— Ты и не могла заметить! Ведь Гриша — Володин брат, поэтому ты ему доверяла! Если я правильно понял, до меня только он один знал о твоей проблеме?

— Да!

— Ну вот! Ты и держалась за него как за единственную соломинку. Тебе просто не могло прийти в голову ставить под сомнение его слова и поступки. А меня сразу же насторожил его неестественный страх перед милицией. Когда ты поделилась своей проблемой, он занервничал. Стало ясно, что лишние уши ему ни к чему! А его совершенно глупое вранье про разряженный мобильник! Да меня просто передернуло от такой необдуманной отмазки! Ведь он знал, что они тебе должны были позвонить?

— Конечно, знал!

— И ты считала, что он по этому поводу очень переживает? Разве он не говорил, что будет ждать твоего звонка сразу после того, как они позвонят?

— Говорил! И даже настаивал, чтобы я ему тут же перезвонила!

— Ну вот! Раз его это так волновало, он бы накануне в первую очередь подумал о готовности своего мобильника!

Яна растерянно молчала, а Егор начал улыбаться.

— Что? — спросила Яна, заметив это.

Егор покачал головой:

— Ничего, просто смотрю на тебя.

— А улыбаешься почему?

— Ни почему! Наверное, так, бессознательно, а может, потому, что радуюсь за тебя!

— Спасибо!

И Яна ответно ему улыбнулась:

— Меня еще долго не покинет страх. С ужасом буду думать о том, чем все это могло закончиться, если б не твое вмешательство!

— А ты не думай! К чему этот мазохизм? Лучше смотри почаще на Машу да радуйся!

— Знаешь, я бы с удовольствием сейчас чего-нибудь выпила! — неожиданно призналась Яна.

— А я бы не только выпил, но и поел с удовольствием!

— Вот и отлично! Пойду наконец пущу в дело продукты, которые ты принес утром.

К ужину Яна подала коньяк, подаренный Володе каким-то благодарным заказчиком.

— Хорош, ничего не скажешь! — оценил его Егор, сделав пару глотков.

— Настоящий армянский, высшего качества, — сообщила Яна. — Володя мне говорил, — кивнула она и тоже сделала несколько глотков. Приятное тепло растеклось внутри шелковистым бархатом. Глядя, с каким отменным аппетитом Егор поглощает приготовленную ею на скорую руку еду, призналась:

— Героев угощать таким скуднющим ужином совсем не подобает! Каюсь!

В светло-карих глазах заискрились веселые хмельные огоньки.

Егор поднял взгляд от своей тарелки с макаронами и удивился — глаза-то у нее что ни на есть самого настоящего чайного цвета. Глубокие и прозрачные! Наверное, именно о таких когда-то пел Ободзинский.

— Не говори глупости! — сказал он. — Ужин прекрасный! Макароны с сыром и ветчиной! Да это же просто шедевр, особенно если учесть тот факт, что последний раз я ел горячее, когда еще дед находился дома!

— Ничего себе! Да после такого воздержания это тем более никуда не годится! В общем, так! Сейчас у нас обыкновенный перекус, а настоящий ужин останется за мной!

Егор, продолжая жевать, манерно приложил руку к груди, показывая тем самым, что он более чем польщен такой заманчивой перспективой.

Они выпили полбутылки коньяка, доели ужин, а потом Егор рассказал о том, как людям Вени Туликова удалось вычислить Машу.