Белая

- Что вам сказать, - озадаченно поскреб макушку траппер. В этот раз он был без своей меховой шапки, так как погода стояла теплая. - Утешить мне вас нечем, вот в чем вся штука. В форте, когда я заявил, что вы живы и просите о помощи, мне посмеялись в глаза, сказав, что я простофиля, потому что никто из того обоза, который захватили в сентябре, не выжил. И та, что выдает себя за вас, стало быть, самозванка, и они пальцем не пошевелят ради того, что бы освободить столь сомнительную особу.

Сначала девушка подумала, что он шутит, но по тому, как Макрой был смущен и старался не смотреть ей в глаза, передавая этот позорный разговор, поняла, что помощи ждать ей действительно не откуда. Ее призрачная надежда растаяла, как горсть снега на раскаленной печи. Она опустила голову, чтобы добросердечный охотник не видел, как тяжело ее разочарование и вдруг прямо взглянула в лицо старому трапперу.

- А если я предложу выкуп тем, кто меня освободит?

- Я попробую поговорить с ними, - без всякого энтузиазма отозвался, тертый жизнью траппер, хорошо понимая как по детски наивна эта идея и что она ничего не решит, а только все усложнит, но отказать этой девушке у него язык не поворачивался. - Почему не поговорить? Слова не продаются и не покупаются, их произносят даром, от того и веры им никакой.

- Вы хотите сказать, что в форте не поверят, что я способна заплатить?

- На что только не пойдет отчаявшийся человек, мисс, - ушел от прямого ответа Макрой.

- Но даже если бы я и была самозванкой, разве не имела бы я права рассчитывать на помощь, без всяких взяток?! - рассердилась Белая, радуя Роба тем, что правильно все поняла.

- Ну, ну, не расстраивайтесь так, милая барышня, - утешая, похлопал он ее по плечу. - Конечно, я поговорю о выкупе, раз нет другого выхода, и если дело сладиться, то держитесь меня.

За таким вот разговором они подошли к загону для лошадей. Опираясь на жердь ограды, Роб задумчиво покусывая ус, разглядывал белую в коричневых яблоках лошадку, которая, увидев траппера, тихо заржала, словно приветствуя его.

-- А вот и моя Лори, - с теплотой произнес он. - На-ка вот гостинец, - Роб достал из кармана корку хлеба и протянул его лошади. - Ах, ты моя красавица... Она у меня лакомка... и не плачьте. Нечего, чтобы краснокожие видели вас в слезах. Дайте лучше Лори сахару.

Девушка послушно взяла с его огрубевшей ладони кусок сахара и подала его лошади, украдкой утирая слезы.

- А я вот все думаю, не отправиться ли мне дальше в путь, но уж больно не хочется обижать Осенний Лист. Она славная девушка и Широкое Крыло сделает ее счастливой. С другой стороны, - продолжал рассуждать Роб Макрой, пытаясь развлечь и занять огорченную девушку - уж если краснокожие начнут гулять, то ничего вокруг не видят. Тут хоть преисподняя разверзнись, они и тогда не перестанут прыгать вокруг адского пламени будто, у своего священного костра. Ну, вот и славно, мисс, что вы успокоились.

Но тут Белая озадачила его вопросом:

- Мистер Роб, у вас есть рубашка?

- То есть... Вы говорите рубашка? Какая же вам нужна рубашка? - растерялся он.

- Любая.

- Да на что она вам, - ничего не понимал старик. - Я добрый христианин и отдам последнюю свою рубашку, но только вот она у меня линялая, да штопанная перештопанная, но чистая, про это ничего не скажу.

- Мне достаточно и этого.

Роб долго смотрел на девушку, ожидая хоть каких-нибудь объяснений, но когда их так и не последовало, вздохнул:

- Что ж, пойдемте. Дам я вам рубашку. Хоть признаюсь, мисс, странная она, эта ваша причуда. Но я ведь не безбожник какой, чтобы отказать вам в столь малой просьбе, - ворчал он, шагая к своему типи и, пока там отыскивал рубаху, Белая поджидала его снаружи. Наконец, он вышел, кряхтя и отдуваясь, больше от смущения, чем от самих поисков.

- Вот, мисс, - подал он ей вылинявшую фланелевую рубашку и, вдруг, испугавшись, отдернул руку. - Вы же не думаете пойти в ней на индейскую свадьбу?

- Конечно, нет, - протянула к ней руки девушка и потянула к себе. - Просто... просто мне хочется иметь у себя вещь принадлежащую белому человеку...

Роб сделал вид, что поверил.

- Ладно, пойду к Черной Лисице, он меня к себе зазывал... - пробормотал Роб, все еще чувствуя неловкость от того, что не в состоянии объяснит себе поступок девушки, который невольно всколыхнул его самые смелые фантазии.