Белая

— Фу! — не удержалась я. — Что за вонь? Иван, у вас тут что-то протухло!

На лице Ивана легко читалась единственная мысль — если что и протухло, то только мозги в голове подозрительной дамочки. То есть в моей голове.

— Этого не может быть, — ледяным тоном сообщил Иван. — Мы тщательно следим за свежестью продуктов.

Возможно, если бы не нервирующая меня девчонка, стоявшая совсем рядом, я бы вступила с Иваном в спор. Но улыбающаяся во весь рот красавица здорово действовала мне на нервы, и я сочла за благо ретироваться без дальнейших комментариев.

Я прошла мимо девушки, едва не коснувшись ее рукой. Запах сладкой гнили усилился, и мне пришлось зажать нос рукой.

Неужели это от нее так пахнет?

Я пошатнулась, но смогла удержаться на ногах. Солнце засветило ярче, ветер утих, и мне, одетой в легкую куртку, стало ужасно жарко. От тошнотворной вони кружилась голова.

Выйдя за пределы кафе, я сделала глубокий вдох. Здесь дышалось куда легче.

Судорожно прижимая к груди приготовленные Иваном бургеры, я двинулась по направлению к «Белым ночам». Не оглядываясь.

Радио в кафе, похоже, выключили, во всяком случае, я его больше не слышала. Зато услышала шум реки, текущей, похоже, совсем рядом, позади меня.

Я решила, что не стану оборачиваться на звук, а спрошу потом про реку у Марины. Как туда добраться, например, и не опасно ли это.

Название реки выскочило из головы, и я, обливаясь потом, сосредоточилась на том, чтобы вспомнить это название. В голове крутились наименования всех водоемов, которые я только знала, но все было не то. Я не злилась на свою забывчивость, потому что старательные попытки подстегнуть память отлично отвлекали от мыслей о том, что кто-то может идти позади меня.

Например, красивая девушка в некрасивом грязном платье. Девушка, пахнущая так, словно…словно недавно вылезла из могилы.

До входа на мою базу осталось не больше двадцати метров, когда я вспомнила название реки. Точно, Катунь. И ровно в момент озарения меня окликнул низкий женский голос.

— Извините, можно у вас спросить?

Передо мной словно из ниоткуда выросла та самая перепачканная, дурно пахнущая девица. Значит, все-таки шла следом, а я даже не слышала позади ни шелеста, ни шороха.

Я принюхалась, нисколько не заботясь о том, не обидит ли незнакомку мое поведение. Надо сказать, она и бровью не повела.

— Спрашивайте, — сказала я.

Запах тления не исчез. Но стал слабее — теперь исходивший от девушки аромат напоминал запах роз, неделю простоявших в одной и той же воде. Хотя откуда бы мне знать, как пахнут такие розы? Но более подходящего сравнения я не нашла.

Девушка пригладила волосы и снова широко улыбнулась. Теперь, когда она стояла совсем близко, я заметила, что зубы незнакомки — просто ночной кошмар стоматолога. Ну или большая радость, это как посмотреть. Ни один видимый зуб девушки не пощадил кариес. И это в таком юном возрасте.

— Меня зовут Бэлла, — продолжала незнакомка все тем же звучным контральто. Прямо как у оперной певицы. Такой тембр совсем не подходил хрупкой девушке с почти детским лицом, но зато действовал завораживающе. Я готова была слушать ее сколько угодно.

Бэлла, значит. Надо же, а ей подходит.

— Вы простите, что я вот так к вам лезу, — журчал тем временем чарующий голос, — но я вас увидела там… Ну, в кафешке. И вы выглядели такой одинокой! Я подумала, может, вам нужен друг?

Не скажу, что я была поражена бесцеремонностью девчонки. Наверняка она выросла в деревне, а нравы тут простые. Но, несмотря на красоту и волшебный голос, Бэлла мне не нравилась. Понятно, что испугалась я ее зря. Но это грязное платье, и мерзкий запах, и до кучи больные зубы симпатии никак не способствовали.

На миг я задумалась, что же за родители у девчонки, которые даже не могут сводить ее к стоматологу. В глубине души шевельнулось сочувствие к, по сути, несчастному ребенку.

— Сколько тебе лет? — я старалась говорить нейтрально, но тон получился слишком мягким.

— Мне-то? — переспросила Бэлла и отвела свои прозрачно-голубые глаза. С минуту помолчала, будто не знала точного ответа, и все же продолжила: — Мне вроде восемнадцать. Да, точно. Восемнадцать. Школу должна была закончить.

И Бэлла снова уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Мне все больше не нравилось то, насколько бестактно она себя ведет. Даже со скидкой на деревенское происхождение.

И уж совсем никуда не годилась формулировка «школу должна была закончить». Что это значило? Должна была, но не получилось? Злые родители совсем заездили по хозяйству и девочке было не до учебы?

Я велела себе быть настороже. Возможно, это и есть истинная цель Бэллы — вызвать жалость у доверчивой горожанки, и под этим предлогом, например, выманивать у меня деньги.

— Видишь ли, Бэлла, мне почти тридцать, — это была сущая правда, юбилей я должна была отметить первого июня, буквально через пару недель. — Я слишком взрослая для тебя. Тебе со мной будет неинтересно.

— Тридцать, — повторила Бэлла. — Тридцать. Так это же почти как мне!

Тут мне пришла в голову мысль о том, что у девушки может быть умственная отсталость. Это многое объяснило бы.