Белая акула

Обширная прогалина, на краю которой Вильрих остановил своего жеребца не представляла из себя ничего особенного, зато дом, выстроенный на бережку овального пруда с мутной водой, выглядел так, словно в нём обитал сказочный злой волшебник. Тёмные брёвна, узкие окна затянуты чем-то вроде пузыря — настоящие бельма слепца. Конёк крыши вырезан в виде оскалившейся морды безобразного чудовища, перед крыльцом вкопаны три идола со зверскими рожами, причём деревянные губы вымазаны засохшей кровью, к которой прилипли мелкие птичьи пёрышки. На крюках вбитых в стены дома, красуются белые черепа, причём не только обычных животных. Взглядом профессионала я определил череп эферкапа, сразу за ним башка гхолла, потом арфаксата — сплошные челюсти и зубы частоколом, не захочешь, а испугаешься…

— Очень надеюсь, что священники сюда заглядывают нечасто, — сказал я, осмотревшись. — Иначе этой пани Эльзбет грозят крупные неприятности. Колдовством попахивает.

— Ещё как, — фыркнул Вильрих. — Она ведьма. Самая настоящая ведьма.

— Практикует без дозволения управы по особым делам? — во мне тотчас проснулся бюрократ. Некие подобия лицензий на магическую деятельность выдавала наша контора вместе с представителями Дольни-Краловицкого епископата, обязанными убедиться, что никто не посмеет баловаться чернокнижием. — Надо же, у нас под боком орудует матёрая ведьмища, а никто ничего не знает! Пронюхают в епископате — будет скандал…

— Простецы из окрестных деревень знают, — пожал плечами Вильрих. — Но молчат. Ходят к ней за помощью — Эльзбет умеет исцелять наложением рук.

Я хотел было ответить, что все мы умеем это делать, да не все развивают надлежащие способности, но тут дверные петли заскрипели, открылся мерцающий красноватым огнём проём, неровный свет загородила женская фигура. Если учитывать, что солнце недавно скрылось за верхушками деревьев и близился закат, выглядело это достаточно зловеще. Ударил порыв ветра, звякнули невидимые колокольчики, развешенные в отдушинах под крышей, вдобавок раздался тихий свист, будто бы птичий. Даже отлично зная, что колдовства (настоящего колдовства…) не бывает, я не мог отделаться от впечатления, что вижу не спектакль, призванный произвести впечатление на случайных гостей, а некое волшебное действо, исполненное глубокого смысла.

— Явились, господа хорошие? — наваждение сгинуло, когда на первый план вышла хозяйка страшненькой усадьбы. — Вильрих, не делай вид, будто ты редкий гость — коновязь за домом, там навес. Оставьте лошадей и идите в дом…

Внешность пани Эльзбет меньше всего ассоциировалась с расхожими представлениями о ведьмах. Горбоносая согбенная старица с кривым глазом, четырьмя зубами, бородавками и всклокоченными седыми патлами — это отживший своё реликт, персонаж легенд Земли, а мы, как известно, на самобытном Меркуриуме. Ведьмы на мётлах здесь не летают, формы имеют самые привлекательные, обладают роскошными косами с яркой рыжинкой и весёлыми карими глазами. По виду Эльзбет не дашь больше двадцати семи лет, граница между расцветом молодости и подступающей зрелостью, но сколько ей на самом деле, я решил не гадать.

У коновязи нас поджидал сюрприз, отчасти смахивавший на ожившую корягу с точками ярко-зелёных глазок. Глядите-ка, натуральный древоног, подобие лешего, существо бестолковое и неопасное — этот проект тоже признан неудачным, но закрывать его не стали. Что он здесь делает, вот любопытно? Неужели ведьма его приручила? Каким образом? Существа этого типа сторонятся человека.

Мало того, что приручила! Не обращая внимания на людей, ходячий пень проковылял к лошадкам, ничуть его не испугавшимся, руками-ветками извлёк из деревянного ящика холщовые мешочки с овсом, надел их на шеи нашим скакунам и снова затих в углу — древоноги малоподвижны… Я только присвистнул.

— Это ещё цветочки, ягодки будут впереди, — усмехнулся Вильрих, наблюдая, как у меня вытянулось лицо. — Я предупреждал, Эльзбет женщина своеобразная, умеет многое, а знает ещё больше. Таких как она — единицы. На забавный антураж не обращайте внимания, она любит всё необычное. Да и статус обязывает, магия спокон веку была таинством, долженствующим вызывать трепет.

— Магия… — медленно повторил я.