Белая акула

— Ты о чём? — я подался вперёд, словно разговаривал с живым человеком.

— Отключи реакторы вручную. Конструкция это позволяет.

— Ты ненормальный!

— Вряд ли, — откровенно фыркнул Нетико. — В отличие от людей, сущности ИР не подвержены психическим расстройствам. Я лишь предлагаю наиболее оптимальный вариант действий. Тем более, что система жизнеобеспечения постепенно выходит из строя.

— Только этого не хватало, — охнул я. — Я заметил, становится слишком холодно… В чём дело?

— Нарушен цикл теплообмена, утечка энергии.

— Плохо дело.

— Если даже «Эквилибрум» выйдет из Лабиринта в межзвёздном пространстве вдали от Обитаемого Кольца, мы сумеем оповестить Транспортный Контроль, — продолжил ИР. — Но и только. Служба спасения может оказаться бессильна…

— Понимаю, — кивнул я. — «Эквилибрум» окажется вне радиуса действия кораблей Содружества, у чёрта на куличиках… Что тогда?

— Выход один: подойти на термоядерной тяге к ближайшей звезде и остаться на её орбите. Дорога может занять несколько лет, даже с максимальным ускорением.

— Звучит обнадёживающе. Мне светит приятное времяпровождение в криогенной фуге?

— Именно.

— На десятилетия, а может и навсегда? — я поперхнулся.

— Вы, люди, верите в судьбу и счастливый случай. Нефакторизуемые переменные, которыми ИР не оперируют. Но ты ведь человек? Тебе можно.

— О Господи… Признаться, у меня сердце в пятки уходит!

— Никаких других предложений у меня нет. Решайся.

И я решился.

* * *

Атмосферное давление в трюмах корабля, содержание кислорода и гравитация во время перелёта снижаются на пятьдесят процентов, но условия достаточно сносные — груз нежный, техника к жёстким условиям абсолютного вакуума не адаптирована. Единственно, очень холодно, больше двадцати градусов мороза, от которого спасает только костюм с подогревом, обнаружившийся среди запасов спасательного челнока.

Если знать как идти, в реакторный зал можно пробраться очень быстро, а я за долгие годы изучил «Эквилибрум» как свои пять пальцев, побывал в каждом закоулке. Из-за недостатка энергии во внутренней сети корабля не отпираются шлюзы переборок? Ничего страшного, аварийная пневматическая система работает безукоризненно.

Руководство операцией принял на себя Нетико. ПМК я оставил в кабине, ИР настроился на передатчик гермокостюма и теперь я отлично слышал каждое слово Нетико, направлявшего мои действия.

— Код доступа в реакторный отсек помнишь? — добродушно гудел искусственный разум. — Иначе ничего не выйдет.

— Проще пареной репы. Три семёрки, три шестёрки, три пятёрки и моё имя, — ответил я. — Чтобы не забыть.

— Хорошо, открывай, — стальные лепестки послушно разошлись. — Замечательно. Справа впереди операционная панель. Что видишь?

— Как обычно, голомонитор, схема реакторов. Выведены на максимальную мощность, энергопотоки стабильны, расход дейтерия в норме, никаких отклонений… Тут, между прочим, тепло.

— Не отвлекайся. Единственный вариант: дать аварийный сигнал, затем система с максимально возможной быстротой остановит термоядерную реакцию, лабиринтные двигатели останутся без питания и нас вышвырнет в реальный мир. Помнишь, что делать?

— Да помню, помню, не сквалыжь…

Так. Ввести и подтвердить капитанский код. Повернуть четыре ключа. Набрать на сенсорной клавиатуре команду, содержащуюся в «красной папке», которую Транспортный Контроль выдаёт командиру каждого судна. Затем ещё раз — защита от дурака. Выполнить?

Выполнить. И будь что будет!

— Очень надеюсь, что «Эквилибрум» не рассыплется в пыль, — выдавил я и попытался утереть пот с лица. Тщетно, перчатка скользнула по «наморднику» маски. — Неизвестно с каким ускорением мы проскочим точку перехода, внутренние силовые поля рассчитаны самое большее на 80 G.

— Бегом наверх! — рявкнул Нетико. — У тебя от силы пять минут!

При сниженной гравитации двигаться значительно легче, поэтому я вернулся на жилую палубу с форой в сорок три секунды. Рухнул в капитанское кресло, пристегнулся, сунул в поясной кармашек коробочку ПМК. Погибать, так вместе!

— Держись, — предупредил меня ИР. — Сейчас… Есть переход!

Я ожидал чего угодно, любой гадости, но только не самого обыкновенного «выныривания» — «Эквилибрум» содрогнулся, полыхнула знакомая вспышка, синеватый вихрь заместился чернотой космоса с точками звёзд.

— Ускорение 16g, — преспокойно откомментировал Нетико. — Корабль в чистом космосе, поздравляю. Попробую разобраться, где мы, радар и сканеры работают, система ориентации в пространстве тоже…

ИР умолк, а я мысленно возблагодарил судьбу, ту самую «нефакторизуемую переменную», за небольшую удачу.

— Известные радиопульсары найдены, — радостно оповестил Нетико. — Определяю соотношение их сигналов со стандартом Сириус-Центра! Ближайшая звезда — в двадцати девяти астрономических единицах, шесть планет. Мы находимся в шестидесяти двух градусах над плоскостью эклиптики. Танцуй, нам фантастически повезло!