Белая Башня. Хроники Паэтты. Книга I (СИ)

- Самые жестокие люди на свете - слабаки, - сверкнув свежевставленными зубами, парировал Варан. - Те, кого долго унижали и истязали, никогда не простят своих истязателей. Эти колоны не способны были поднять нож, чтобы защитить свою жизнь, но они зубами разорвали бы этих дорийцев, оставь мы их наедине.

- Ладно, что было - того не изменить, - выдохнув, заговорил Кол. - Дорийцы мертвы, и тут уж ничего не поделаешь. А по поводу лицемерия... Ты неверно меня понял. Да, ты мне не нравишься, и я тебе по-прежнему не доверяю. Но «мои улыбки», как ты их назвал - это вовсе не лицемерие. Это и есть как раз те самые шаги, которые я делаю навстречу тебе. За тебя поручились Мэйлинн и мессир Каладиус. Пока мне этого вполне достаточно. Но я буду продолжать следить за тобой, так что просто старайся не давать мне повода.

- Постараюсь, - пообещал Варан, поворачиваясь спиной и отходя.

- Ну что, - Каладиус выдохнул, будто долгое время был вынужден задерживать дыхание. - Пойдёмте к нашим спасённым. Что теперь нам с ними делать? Мастер Варан прав - мы не можем сопровождать их до Пунта, это крайне неразумно.

- Мы дадим им оружие, и мы дадим им шанс добраться домой. Большего они от нас потребовать не могут, - бросил Кол.

Мэйлинн снова поникла головой, но возражать не стала.

- Добрые люди, - подходя к толпе пленников, громко заговорил Каладиус. - Теперь вы свободны и можете отправляться назад, домой.

В толпе послышался ропот, какие-то вздохи, стенания и рыдания. До людей словно только что дошло, что же произошло на самом деле. Многие просто бессильно опускались в пыль, обхватывая голову руками. Другие обнимались - видимо, друзья или родственники. Мужчины хмуро выходили вперёд.

- У вас есть еда и вода, - продолжал Каладиус. - Теперь у вас есть и оружие. Два десятка сабель и два десятка луков - этого вполне хватит, чтобы постоять за себя. Есть ли среди вас те, кто держал оружие раньше?

Из рядов мужчин вышли двое. Один, седой уже колон с измождённым лицом, а также мужчина помоложе, лет сорока, но однорукий, причём ранение, видно, было получено не слишком давно.

- Я состоял в армии его величества, - заговорил первый. - Но уж двадцать годков, как уволен со службы.

- Я - рядовой Западного пограничного корпуса Лайл Станиш, - представился тот, что моложе. - Был ранен в сражении у Грушовки месяца полтора назад. Меня выхаживал сельский знахарь, когда нагрянули лошадники.

- Отлично, рядовой Станиш, - откликнулся маг. - Я вижу, что ваша правая рука всё ещё при вас, поэтому, думаю, вы сможете держать саблю.

- Пика мне, конечно, привычней, но и с саблей совладаю, - усмехнулся Станиш.

- Вот и отлично! Значит, вам и быть командиром. А в помощники вам назначаю... Как величать вас, отец? - забавно было слышать это обращение от человека, разменявшего восьмое столетие к человеку, вряд ли дожившему до шестидесяти.

- Бабушем кличут, ваше благородие, - ответил старик.

- Бабуш? - воскликнул Кол. - А нет ли у тебя, часом, родича в Лоннэе? Такой, знаешь, пройдоха, владелец гостиницы на площади Урожая?

- Нет у меня родичей, ваше благородие, - откликнулся старик. - Сыновья померли, жинка померла, братьев и сестёр Арионн не дал. Так что тот Бабуш ко мне никакого родства не имеет. Да и не удивительно - у нас в Пунте это очень распространённая фамилия.

- Жаль, - усмехнулся Кол. - Вот бы порадовал старого скрягу, что родственничка его от рабства спас!

- Ну как-нибудь в другой раз, - пообещал Каладиус. - А пока назначаю вас, господин Бабуш, помощником командира. Что, удержите-то ещё саблю в руках?

- Как не удержать! - самодовольно отозвался однофамилец мэтра Бабуша. - Руки-то, чай, ещё крепкие! И топор держат, и плуг, и косу!

- Вот и славно! Нам бы ещё одного помощника, на всякий случай...

- Я могу, - выдвинулся из рядов рослый мужик, годами близкий к рядовому Станишу. - Я оружия много в руках передержал, разве что владеть им не доводилось. Я - кузнец. Приходилось и пики ковать, и кистени, и даже мечи. Так что знаю, с какого конца за них браться!

- Отлично! Как звать?

- Пал Даруш. Можно просто Гном.

- А не великоват ты для гнома-то? - рассмеялся Кол.

- Да это просто как-то раз на спор выковал я цветок из железа. А тут как раз проезжал один купец мимоходом, завидел его, и стал меня же убеждать, что цветок этот только гномы могли выковать. Так меня люди Гномом и прозвали.

- Добрый мастер! - одобрительно проговорил Каладиус. - Жаль было бы, кабы сгинул-то! А чего ж за себя не постоял, когда дорийцы напали?

- Да струсил я, - простодушно повинился Гном. - Страшно стало за себя, за жену, за деток.

- А где же они? - полюбопытствовал Кол.

- Жинка - тут. И сын старший - тоже, - махнул рукой в сторону толпы кузнец. - А доченька... - в одно мгновение сильное, грубоватое лицо словно размякло и на пыльных щеках показались две светлые дорожки от слёз. - Не выдержала она, померла пять дней тому... Мала была ещё совсем...

- Сочувствую твоей утрате, - склонил голову Кол, услышав, как рядом всхлипнула Мэйлинн. - Но теперь-то трусить не станешь?