Белая Башня

– Мне сложно спорить со столь авторитетным мнением, как мнение мессира Каладиуса, – начал он. – Я – простой солдат, и мысли мои прямы и просты, словно копейные древки, – Кол явно лукавил, но в данной ситуации никто не старался оспорить его слов. – И вот сейчас я подумал, что в нашей компании есть люди, куда более искушённые в размышлениях, куда более знающие и мудрые, нежели я. Поэтому я обещаю, что не стану ставить под сомнения решения этих людей, – Кол выразительно посмотрел на Каладиуса и затем на Мэйлинн. – Так же, как будучи простым легионером, я никогда не оспаривал и не обсуждал решения командующих. Если мессир Каладиус и Мэйлинн доверяют вам, мастер Варан, то я не вижу для себя ни одной причины, чтобы продолжать испытывать к вам недоверие.

Однако тон бывшего паладина давал понять Варану, что при всём своём доверии он не будет забывать и о безопасности себя и своих друзей, откуда бы не пришла эта самая опасность.

– Спасибо, центурион Брос, – кивнул Варан. – Ваши слова очень много значат для меня.

Насколько мог судить Кол, слова бывшего мастера Теней были вполне искренни. Тем не менее, бывший легионер дал себе слово, что не спустит глаз с этого нового союзника, посланного судьбой. Пока же он, постаравшись улыбнуться как можно искреннее, проговорил:

– Зовите меня просто Колом. Так зовут меня все друзья.

– Тронут вашем доверием, Кол, – мягко, не размыкая губ, чтобы не было видно отвратительной дыры в зубах, улыбнулся в ответ Варан. – Постараюсь оправдать его. Надеюсь, что мы с вами быстро поладим. Не сочтите за оскорбление, но, на мой взгляд, мы во многом схожи.

– Тогда я сразу предлагаю перейти на «ты», – Кол решил, что Варан ни за что не перещеголяет его в любезности.

– Согласен.

– Вот и славно! – искренне обрадовалась Мэйлинн. Конечно, она чувствовала и подводные камни, и второе дно этого диалога, но решила, что худой мир всё-таки лучше доброй войны.

Воцарилась короткая пауза, в течение которой все присутствующие испытующе уставились на насупленного Бина. Тот сидел, скрестив руки на груди, и, не отрываясь, смотрел на стол перед собой, словно изучая древесный рисунок столешницы.

– Ну а что я? – наконец не выдержал он. Голос Бина по-прежнему дрожал то ли от негодования, то ли от страха. – Раз уж все всё решили, то какое значение может иметь моё мнение?

– Твоё мнение имеет огромное значение для меня, Бин, – мягко сказала Мэйлинн, положив руку ему на предплечье. – Ты мой друг, ты выручал меня много раз и с тобой мы уже многое прошли вместе. Для меня важно, что ты думаешь. Я не хочу, чтобы ты держал камень за пазухой. Поэтому я хочу услышать, что ты скажешь.

– А чего говорить? Этот человек был послан, чтобы убить нас и схватить тебя. Он – мастер Теней. Неужели вы думаете, что для него что-то значат обещания, которые он дал? Для него это не более, чем военная хитрость. И в один прекрасный момент он воспользуется случаем, чтобы исполнить то, ради чего сюда пришёл. Кроме того, я ведь пытался его убить! Вряд ли он так просто это забудет! – на несколько истерической ноте закончил Бин.

– Всё сказанное вами, господин Танисти, совершенно справедливо, – подчёркнуто вежливо заговорил Варан. – И я повторюсь, что не жду, что вы тут же мне поверите. Более того, если мессир Каладиус знает какие-либо заклятия, которые смогут убить меня, если я совершу неверное движение, я без колебаний позволяю, и даже прошу их наложить на меня, если это будет способствовать вашему душевному покою. Что же касается того инцидента, о котором вы упомянули… – Варан сделал паузу, но на этот раз в ней не было издёвки. Скорее, он просто подбирал нужные слова. – Клянусь вам всем, что для меня свято, что я не держу на вас ни малейшего зла. Вы поступили так, как должны были. Так, как поступил бы я на вашем месте. Поэтому предлагаю вообще забыть об этом. Однако, хотелось бы добавить пару слов вслед тому, что говорил мессир Каладиус о нашем предназначении. Ведь вы не станете отрицать, что в тот день я легко мог бы убить вас. Вы замахнулись на меня кинжалом, но я лишь обезоружил вас и попытался лишить сознания, но не жизни, хотя у меня была такая возможность. Я до сих пор не мог себе объяснить – что же остановило меня тогда. Но после слов мессира всё встало на свои места. Не знаю, как для вас, а для меня это – вполне веское доказательство неслучайности всего происходящего.

– Я помню, что вы оставили мне жизнь, – нехотя проговорил Бин. – И я благодарен вам за это. Я хочу надеяться, что вы сейчас вполне искренни с нами. Я многого не понимаю, но как сказал Кол, у нас есть те, кому положено понимать и принимать решения. А я буду их исполнять.