Белая береза

Один гитлеровец из той группы, что залегла на крайнем дворе под огнем озеровцев, бросился вперед - к изгороди, к кустам акации. Почти не целясь, Андрей выстрелил в этого гитлеровца. Схватившись за грудь, будто поймав пулю, немец кособоко шагнул еще три шага и рухнул на землю.

Но тут же из кустов акации выскочил другой гитлеровец. Одним махом он хотел перепрыгнуть изгородь, но Андрей успел выстрелить второй раз, и гитлеровец, оторвавшись от изгороди, круто обернулся и замертво свалился в кусты.

- А-а, змеиные души! - опять прохрипел Андрей.

С каждой секундой он чувствовал в себе все больше и больше непривычной для него властной злой силы. В нем все клокотало и горело. "Так уж и думаете - ваша взяла? - рвались в нем мысли. - А ну, змеиные души, где вы?"

Раз за разом он начал бить по кустам акации. Он действовал с лихорадочной, но расчетливой и зоркой быстротой. То и дело в сторону от него летели звонкие пустые гильзы.

В этот момент Андрей впервые услышал, что бой идет не только по всей окраине деревушки, но и за нею, по всей западной части лесной поляны. Что-то призывное, обнадеживающее и даже освежающее послышалось ему в грохоте боя. Андрей почувствовал себя уверенным и смелым. Он поднялся, чтобы броситься вперед, хотя и не подумал о том, для чего это нужно; в правой стороне - у сарайчика - раздались крики и выстрелы. Несколько гитлеровцев, незаметно пробравшись с правого фланга, неожиданно выскочили из-за сарайчика на двор. Не замечая Андрея в развалинах кладовки, они начали бить из автоматов по дверям избы.

Андрей рванул с пояса гранату и бросил ее в гитлеровцев с такой силой, что она засвистела в воздухе. Не успев разглядеть, что произошло после взрыва, он бросил в дым, поплывший над двором, вторую гранату и только после того, как услышал у сарайчика смертные крики, подумал, что ему надо бы, бросая гранаты, падать в развалины. Но эта мысль мелькнула, не оставив следа. Андрей тут же выскочил из развалин и, захваченный порывом ярости, бросился вперед.

В несколько больших прыжков он оказался на соседнем дворе, где у изгороди торчали кустики акации. Он не отдавал себе точного отчета, зачем бежит именно на этот двор, но, оглянувшись, с удовольствием заметил, что вслед за ним бегут другие озеровцы, и закричал во весь голос:

- Сюда! За мно-о-ой!

Выскочив на пепелище, он обернулся и, махая рукой, еще раз закричал, защищая слова от ветра:

- Сюда-а! Дава-ай!

Среди пепелища, груды битого кирпича, покореженной огнем жести и головней могуче высилась русская печь с высокой задымленной трубой. Она стояла как символ бессмертия разоренного крестьянского двора. Кроша и разбрасывая сильными ногами хлам сгоревшей избы, Андрей подскочил к печи, прижался к ней, холодной и ободранной, плечом и, заметив на крайнем огороде гитлеровца, рванул затвор винтовки. Ее магазин оказался пустым. Андрей схватился за подсумок, - и там не было патронов.

- Тьфу, черт! - выругался Андрей.

Из-за печи выскочил гитлеровец в каске. Длинные полы шинели, чтобы не мешали бежать, были пристегнуты у него за ремень. Держа у живота автомат, он нажал спуск, - автомат дал мимо Андрея струю пуль. Андрей мгновенно понял, что гитлеровец не заметил его, а бьет, сам не зная куда, и в ту же секунду, изловчась, ударил его наотмашь прикладом винтовки.

- Э-эк! - крикнул гитлеровец, опрокидываясь у печи.

У винтовки сломалось ложе. Андрей бросил ее и кинулся на гитлеровца, который дергался, хватаясь за кирпичи, стараясь перевалиться на живот. Андрей схватил его за плечи и разом уложил на лопатки. Из ноздрей гитлеровца текла кровь. Он щерил большие желтые зубы, думая, видно, закричать. Андрей не знал, что делать с ним, не успел подумать об этом, как почувствовал, что рука сама собой схватилась за нож, который он стал носить у пояса в дни похода. Увидев в руке нож, он понял, что должен сделать, и закричал, навалясь на гитлеровца:

- На, собака! На! На!

Андрей не помнил, сколько раз бил ножом. Очнулся он, услышав, что кто-то рванул его сзади от гитлеровца. Он ударил последний раз ножом в золу и кирпичи.

- Стой! - крикнул Озеров, приседая около. - Погоди!

Андрей не сразу узнал капитана Озерова. Обессилев, он привалился спиной к печи и, тяжко поводя грудью, некоторое время смотрел на него, не разжимая занемевших зубов. Через двор, крича, бежали озеровцы. Стрельба продолжалась за околицей деревушки. Заметив, что вся правая рука в крови и золе, Андрей весь передернулся и начал обтирать руку о штаны.

- Вот! - сказал он неопределенно. - Видали, а?

Взглянув на гитлеровца, Озеров удивился: он был похож на Курта Краузе, пленного летчика, самолет которого сбили недалеко от Ольховки. И Озеров ярко вспомнил тот лесок, где допрашивали пленного, темнокожую липку, под которой стоял котелок с недоеденной лапшой, и Андрея с дрожащими у швов руками...

За деревней стихала стрельба.

VI