Белая борьба на северо-западе России. Том 10

После ухода поезда подвода с нашим пулеметом уезжает в Красное. Мы забыли привязать лошадь, и та, испугавшись стрельбы, бросилась по дороге. Заботкин побежал за ней.

Полк едет в Дудергоф. Поднимаемся в гору. Только начинаем размещаться по избам, как показывается другой поезд, тоже товарный. Орудие устанавливают для обстрела. Первый же выстрел попадает в паровоз. К удивлению нашему, поезд продолжает путь, хотя ход замедлен. Воображаю испуг машиниста.

Ура! Поезд идет по испорченному пути. Вот он подходит к наложенным на пути шпалам и останавливается, но, к удивлению нашему, не потому, что ему мешают шпалы. Он сбрасывает их с пути как ни в чем не бывало. Машинист решил, вероятно, лучше остановиться, чем ждать новых сюрпризов.

День прошел спокойно. Пользуемся случаем почистить пулемет и самих себя привести в порядок. Ночью, выставив посты, отдыхаем.

Стоя на дежурстве, видел огни Петрограда. Ах, поскорей бы туда. Вот было бы ликование.

18 октября. Приехал полковник Дыдоров. Поздоровавшись и поздравив с удачей, произнес речь.

– Орлята! – сказал он. – Заветная мечта скоро осуществится. Мы у ворот Петрограда! Еще усилие – и он наш. Главные успехи мы сделали. Сейчас другие части нашей армии стоят под Гатчиной. Может быть, ночью она даже взята, но на всякий случай надо прийти к ним на помощь и заодно очистить окрестности от неприятеля, а потому второй батальон отправится сейчас для удара на Гатчину с тыла, а первый и третий пойдут в Красное Село. С Богом, орлята, на пушного красного зверя!

Сделали пробу взятого у курсантов «максима» и отправили в Красное свои германские пулеметы.

Выступаем. По дороге селение. Стоит чей-то обоз. Навстречу, подняв руки, идут сдаваться в плен красные. Это курсанты пулеметной роты со всеми пулеметами, лошадьми и двуколками. Некоторых частей у пулеметов нет.

– Зачем же вы их испортили? – строго спрашиваем мы. Оказывается, самые ярые большевики, разбросав и попортив замки, удрали. Сдавшиеся остались по своему желанию. Один из них говорит, что в лесу есть еще один пулемет. Взяли его с собой, чтобы он показал место, а других под легким конвоем при захваченном обозе отправили в Красное Село. В лесу нашли скрытый пулемет в полной исправности. Курсанта, показавшего его, без дальнейших разговоров взяли в роту. На нем форменная шапочка-перелетка. Она как-то режет глаз среди наших фуражек и касок.

Из Гатчины слышим колокольный звон. Дыдоров не ошибся – она взята. Послав троих узнать подробности, остановились на привал. Дальше идти нет смысла, Гатчина взята. По дороге от нее к Царскому Селу двигаются наши. Их серые колонны на расстоянии сливаются. Кажется, что движется что-то целое, большое.

Вернулись посланные. Рассказывают подробности взятия Гатчины. Взял ее Талабский полк. Наши заметили на одной из улиц веревку, перекинутую из дома в дом. На ней повешено семь комиссаров. Население настроено празднично.

Накрапывает дождь. По грязи шлепаем обратно. Задача наша кончена. Пришли в Тайцы, там уже стоит Уральский полк на отдыхе. К батальонному прибежал какой-то штатский с просьбой урегулировать его дельце.

Заключается оно в следующем: уральцами пойман один красный, бывший комиссар по продовольствию; он совершенно разорил и ограбил отца этого штатского. Теперь местный священник и два офицера-уральца ручаются за арестованного, и, таким образом, обвинитель боится, что тот уйдет от заслуженного наказания.

К вечеру приходим в Красное Село. Останавливаемся в бывшем дворце. Боже, как он загажен! До нас тут стояли красноармейцы. Стены и те исцарапаны разными надписями. Про пол уже и говорить не стоит, это – хлев. Ни стула, ни стола, даже дверные ручки сняты. Многие стекла побиты и заткнуты соломой.

Мы поместились отдельно от пехоты, в двух комнатах сторожихи. Там и тепло, и довольно чисто. Сторожиха же ушла в нижний этаж, там живет какая-то женщина с дочерьми. Мы их просили сделать нам жаркое из мяса, которое я достал по дороге в Гатчину.

У курсантов в одной из телег нашли целую воловью ногу. Рота решила сварить суп. Но, размыслив, что для всех это будет мало, я стащил с ротной повозки мясо и спрятал под брезент около пулемета, то есть попросту украл.

Бифштексы нам сделали отличные, поджарив на шпеке с картофелем. Мы, конечно, пригласили с нами пообедать и женщин. Они говорят, что давно не ели так вкусно. Дочери пожилой женщины рассказывали о встрече 3-го полка. Многие бросались к нашим на шею, целовали, плакали. Полк наш отдыхает. Мы в резерве.

19 октября. Насколько был сильный бой, можно судить по тому, что один из наших офицеров умер, как выяснилось, от разрыва сердца. Он страдал сердцем и раньше, а теперь не выдержал сильного напряжения. И немудрено. После боя у меня мундир был мокрый насквозь от пота.