Белая дорога

Степан вспомнил, как рассказывали о ней в поселке. Давно это было. Она тогда только что педучилище закончила. И приехала сюда, в Якутию. Дали ей в райцентре направление в Дюл, самый отдаленный населенный пункт района, до которого надо было добираться верхом на лошади дней десять. Она заплакала прямо в кабинете заведующего. Во-первых, ее испугало то, что посылают в такую даль, к эвенам, которые, по рассказам подруг, кроме своих оленей ничего не знают, не видали бани и никогда не мылись, едят сырое мясо без соли, не расстаются с ножами и ружьями и все время пьют. Во-вторых, она никогда в жизни не видела вблизи живой лошади. А тут десять дней верхом! Как ей не заплакать?! Говорят, плакала она целый день, даже глаза опухли. Потом смирилась со своей участью. Хочешь не хочешь, а ехать надо. Села на лошадь с великим страхом — не потопаешь же пешком по тайге пятьсот километров — и поехала. В то время почту из райцентра возили на лошадях. Почтальоном был дед Ксенофонт, да и второй попутчик попался надежный — Гоша Попов, пастух. Она и не подозревала, что едет за своим счастьем. Приехала сюда и полюбила киномеханика из красного чума. Эвена, который оказался совсем не таким, как в рассказах подруг.

Степан учился у Марии Ивановны в начальных классах. Хорошая, добрая была учительница. Однажды с ним произошел почти анекдотический случай. Был он тогда в четвертом классе. По-русски, как и все ребята, только-только начинал понимать — раньше они учились на родном языке, русских учителей в поселке не было. И вот однажды после уроков играли они с ребятами в снежки. Подошла Мария Ивановна, подозвала Степу и попросила узнать, работает ли в поселке баня. Он стремглав бросился выполнять просьбу, ведь здорово: учительница доверяет ему. Баня стояла на краю поселка, у реки. А Степа побежал в сторону дома, где жил киномеханик Ваня Кириков. Тот в это время колол во дворе дрова. Увидел его Степа — и помчался обратно. Еще издали закричал: «Работает! Баня работает!» Учительница поблагодарила и ушла. Потом ее видели идущую с тазом и сумкой. А баня в тот день как раз не работала, печь задымила. Назавтра Мария Ивановна встретила Степу и громко расхохоталась. Мальчик растерялся. Только тогда он понял свою ошибку: подумал, что учительница велела узнать, работает ли Ваня Кириков. Вспомнив этот случай, Степан и сейчас улыбнулся.

Знал Степан и третью учительницу, высокую красивую блондинку, математичку Снежану Николаевну Синельникову. Она тоже русская и тоже вышла замуж за эвена, Константина Афанасьева, директора торга. Рядом с ней — женщина средних лет. Это Варвара, мать семерых детей, она служит прачкой в интернате. Удивительно жизнерадостный человек, улыбка никогда не сходит с ее загорелого грубоватого лица. Может, потому и величают ее не Варварой, а Варварушкой. Она сейчас, возле магазина, звонко хохочет, хотя дома у нее, наверно, ни единого полешка дров нет. Муж у нее — самый ленивый человек по всему району.

Вскоре Федоров попрощался и пошел в контору. Собакин направился в кинобудку. Вечером у него сеанс. Надо афишу сделать, печку натопить. Тумээ побрел к дому деда Семена. Степан вернулся к магазину.

— Ну и чудак этот Гиго. О чем ни говорим на уроке — все переводит на оленей, — еще издали услышал он веселый голос Клары Борисовны.

— Весь в отца… — согласно отозвалась Мария Ивановна.

— Тоже станет знаменитым оленеводом, как Кадар.

— Очень смышленый. Задачки по математике щелкает как орехи, потом сидит оленей рисует…

— Молодец Кадар, хороший пример подает сыну…

«Эх вы! Ничего толком не знаете, а хвалите. Послушать вас, так лучше Кадара нет…» — со злостью подумал Степан.

Толпа задвигалась, потянулась к дверям магазина, постепенно оживляясь. Со стороны пекарни шли продавщица Галина Каткова, уборщица Лиза и рабочий Алеша Нелюбин. Каждый нес на спине огромный мешок с хлебом.