Белая дорога

Он повесил трубку. Я взглянул на часы. Было лишь двенадцать с небольшим. Мне нужно больше часа, чтобы добраться до Антиоха. Я мысленно подбросил монетку и решил ехать.

* * *

Кланы Каролины были разбросаны по всей стране и пребывали в состоянии полного упадка уже лет двадцать. Закат наступил в ноябре 1979 года, когда пятеро рабочих-коммунистов умерли в перестрелке с членами Клана и неонацистами из Гринсборо, штат Северная Каролина. Движение против кланов означало толчок к их разрушению. Члены Клана продолжали умирать и в тех случаях, когда выходили на улицы: их противников становилось все больше и больше. Большинство редких слетов организации в Южной Каролине проходили на базах Американских рыцарей Ку-Клукс-Клана в Индиане, пока местные рыцари Каролины не стали выражать нежелание участвовать в этих сборищах.

Но, несмотря на то, что было сделано все, чтобы они прекратили свое существование, сожжение тридцати черных церквей в Южной Каролине в 1991 году и причастность членов Ку-Клукс-Клана по крайней мере к двум случаям поджога в Вильямсбурге и Кларендоне свидетельствовали об обратном. Другими словами, бойцы Клана, возможно, и поутратили свой пыл, но воинствующие расисты, которых он представлял, все еще были живы и процветали. Теперь Боуэн пытался придать новый импульс движению. И, если верить сообщениям прессы, действовал он успешно.

Антиох не выглядел так, будто когда-либо знал лучшие времена. Он походил на предместья города, которого никогда не было: здесь были дома и улицы, которые кто-то взял на себя труд назвать, но не имелось ни одного крупного магазина. Наоборот, вдоль отрезка 119-го шоссе, которое проходило через Антиох, жались мелкие строеньица, как шляпки грибов, среди которых были пара заправок, магазин видеокассет, один-два крохотных магазинчика, бар и прачечная самообслуживания.

Похоже, я опоздал на парад, но в центре прохода вдоль ленты ограждения располагался зеленый квадрат, окруженный заборами из колючей проволоки и чахлыми деревьями. Машины были припаркованы рядом, всего их оказалось около шестидесяти, а в кузове грузовика была сооружена самодельная трибуна, с которой к толпе обращался какой-то мужчина. Около дюжины людей решили пофорсить в белых костюмах, но большинство пришли в обычных футболках и джинсах. Те, что в костюмах заметно потели в своем дешевом полиэстере. Толпа из 50 — 60 протестующих стояла несколько поодаль, отделенная от людей Боуэна шеренгой полицейских. Некоторые их них выкрикивали лозунги и свистели, но человек на сцене ни разу не сбился.

У Роджера Боуэна были большие усы и вьющиеся каштановые волосы. Складывалось впечатление, что он поддерживает себя в хорошей форме. На его красной рубашке, заправленной в синие джинсы, несмотря на жару, не было заметно следов пота. По обе стороны от вождя стояли двое человек, которые дирижировали вспышками аплодисментов, когда он произносил что-то особенно важное, что происходило, как мне показалось, каждые три минуты, судя по жестам его помощников. Каждый раз, когда они аплодировали, Боуэн смотрел себе под ноги и качал головой, демонстрируя, что взволнован их энтузиазмом и не хочет его сдерживать. Я заметил оператора ричлендского с телевидения, плотно притиснутого к сцене, и очаровательную репортершу-блондинку рядом с ним.

Когда я подъезжал к месту, в моей машине надрывался проигрыватель, включенный на максимальную громкость. Я специально подобрал диск по этому случаю: девушка Джоя Рамона отправилась в Лос-Анджелес и больше не вернулась, и Джой обвинял Ку-Клукс-Клан в том, что он отнял его девочку, как раз в тот момент, когда я сворачивал на парковку.

Боуэн прервал свою пламенную речь и уставился поверх голов в мою сторону. Часть толпы проследила за его взглядом. Парень с бритой головой, одетый в черную майку с надписью «Блицкриг» приблизился к машине и вежливо, но твердо попросил выключить музыку. Я отключил мотор, и музыка смолкла. Затем я вышел из машины. Боуэн продолжал смотреть в моем направлении еще секунд десять, а затем продолжил свою речь.

Возможно, он учитывал присутствие прессы, но, так или иначе свел свои выпады к минимуму. Правда, по ходу дела он кидался и на евреев, и на цветных, говорил о том, как иноверцы захватили контроль над правительством в ущерб белым людям, говорил о СПИДе как о Божьей каре, но старался держаться на расстоянии от худших расистских лозунгов. И только в самом конце своей речи он сказал, наконец, о главном:

— Есть один человек, друзья мои, очень хороший человек, настоящий христианин, Божий человек, который подвергся наказанию за то, что отважился сказать, что гомосексуализм, аборты и смешение рас противоречат воле Господа. Против него был сфабрикован процесс в штате Мэн, чтобы поставить его на колени, и у нас есть доказательства, друзья мои, серьезные доказательства, что его поимка была финансирована евреями.

Боуэн взмахнул какими-то бумагами, которые отдаленно напоминали документы.