Белая дыра

Чудеса чудесами, а на поплавок поглядывать надо. Но только отвернулся Иван — затрещало. Сухо так, вроде электрического разряда. Ничего страшного, а совсем напротив — рядом с мальком окунь килограмма на полтора ворохается. Откуда бы? Не слышал Иван, чтобы горбачи сами в лодку запрыгивали. Пригляделся. Снова затрещало — и малек раздвоился. И та половинка, что от него отпочковалась, прямо на глазах выросла. И пошло-поехало с интервалом в десять секунд. К тому времени, когда Иван закрыл рот, на дне лодки с полсотни окуней радугу хвостами расплескивали. Один к одному. Однако так и утонуть от перегруза недолго. Изловил Иван размножающегося делением окунишку и вышвырнул за борт. Трещать перестало. Хотя что там в темных озерных водах делается — не разглядишь.

«Так вот ты какой жук! — подумал весьма ошарашенный Иван. — С таким жуком кто бы работал. Тем более когда за работу не платят».

Был Иван заядлым рыбаком. Но в отличие от других никогда не хвастался уловом.

— Как съездил, Иван? — спросят его.

— Да так, — ответит, — помаленьку.

— А как клевало?

— Да так, потихоньку.

— Много ли наловил?

— А загляни в бардачок — кошке на жареху хватит.

Когда же, случалось, улов не скрыть, на вопрос, куда ездил, Иван непременно отвечал:

— На кудыкину гору.

— Вот из таких, как ты, самые шпионы и получаются, — обижались земляки.

Еле-еле довез Иван окуней. У рюкзака едва лямки не оторвались. А от места, на котором сидят, мало чего осталось: все как есть о седушку стер. В заднем колесе, естественно, «восьмерка», две спицы лопнули на кочках.

Жена у Ивана, женщина тихая и степенная, улову обрадовалась. Прошли времена, когда считала она рыбалку баловством. Сейчас, когда оба остались без работы, рыбалкой только и жили.

— Плохо у нас фотоаппарата нет, — сказала она, вываливая улов в корыто, — приедет Антон — без фотографии не поверит.

— А мы их завялим, — отвечал Иван, разминая затекшее седалище, — это получше фотографии будет.

— И где ж ты их наловил?

— На кудыкиной горе, — естественно, ответил Иван.

Есть вещи, которые даже родной жене знать не полагается.

— На удочку? — спросила жена, заранее не веря ответу.

— Расскажу — не поверишь.

— Тогда не рассказывай.

Чем крупнее рыба, тем приятнее ее чистить да потрошить.

Полюбовался Иван, как чешуя золотом рассыпается, и пошел в гараж. Он его предусмотрительно наперед машины строил. Хороший гараж получился — просторный, теплый, с полками для запчастей и ямой. Но только накопил денег на «Жигули», подоспела перестройка. Пока разбирался что к чему и съезды по телевизору смотрел, — инфляция. Денег едва Антону на кроссовки хватило. Вот почему всякий раз, отпирая двери гаража, Иван хмурился и тихо матерился.

Выпустил он жука на бетонный пол и задумался: что бы это значило? Достал крючок «восьмерку», самый дефицит, и подложил жуку. Тот покружился, покружился — заглотил. Пожужжал с минуту и выплюнул. Затрещал крючок. Каждые десять секунд подпрыгивает, и от него новый отщелкивается. Только уж больно большие крючки получаются. На такие не рыбу ловить, а бычьи туши за ребра подвешивать.

Главное: как остановить этот процесс — неизвестно.

Заволновался Иван. Схватил сгоряча живородящий крючок, на наковальню положил и молотом по нему со всего размаха.

Жалко крючок. Последний был. Но треск, однако, прекратился.

Пошарил в кармане — нащупал монету. Советскую еще. Достоинством в десять копеек.

Но и тут разочаровал его жук. Кому нужны монеты с таз? Однако чарующее это зрелище — размножение денег. И пока глазел, придумал Иван покрыть монетами крышу. Вроде как бы чешуей. Натрудился, складывая в стопки. А когда посчитал — достаточно, расплющил молотом двадцатчик, память о прошлом, и достал пачку «Примы». Щелкнул по дну — единственная сигарета вылетела вон и шлепнулась перед жуком. В задумчивости смотрел Иван на размножающуюся сигарету. И хотя каждая новая была размером со скалку, процесс прерывать не спешил. Заполнил ими яму и вдоль стены поленницу из сигарет сложил. До конца жизни дым глотать хватит.

— Иван! Ужинать! — из другого измерения долетел до него голос жены.

Растоптал он сигарету и, убедившись, что производство табака прекратилось, спрятал жука в самолично сплетенную корзину и подвесил ее к потолку.

— На Линевое ездил? — спросила жена, ставя на стол сочно скворчащую сковороду.

— Как узнала? — удивился Иван.

— У линевского окуня вкус особый.

Действительно жареха была — с косточками проглотишь.

— Стучит кто-то? — насторожилась жена.

Иван прислушался:

— Да это, поди, сосед дрова колет.

— Да нет, у нас, во дворе кто-то стучит.

Стучало в гараже.

Открыл Иван дверь — на него и посыпалось не поймешь что. Едва не раздавило. Видит — из корзины с промежутком в десять секунд вылетает по семечку. Размером с батон. Таким семечком деревенскую семью накормить можно. Гараж почти под потолок заполнен. Кое-как до корзины добрался. Так и есть — недосмотрел, между прутьев застряло маленькое подсолнечное семечко. В глубокой задумчивости расщелкал его Иван. Откуда этот жук взялся на Линевом? Один ли он такой? Кто знает. Ясно одно: с таким жуком все проблемы кончились.