Белая эмиграция в Китае и Монголии

Шанхайский волонтерский корпус, чины которого, в частной своей жизни, являлись крупными и мелкими служащими иностранных и китайских предприятий Международного Сеттлемента (от директоров компаний до мелких чиновников включительно), проводил обучение чинов своих рот в их свободные от службы часы и дни, то есть по вечерам, а в субботы, воскресенья и праздничные дни обычно роты корпуса проводили свою учебную стрельбу, разного рода состязания и «лагерные сборы».

Поэтому нет ничего удивительного, что в день Нового года, 1 января 1929 г., и Русский отряд, отмечая этот праздник, все же провел, впервые за свое существование, индивидуальные стрелковые состязания, в которых приняли участие лучшие стрелки обеих рот отряда. Победители получили денежные призы.

Приближался праздник православного русского Рождества Христова, и отряд готовился к устройству вечеринки, которая должна была иметь место в расположении 1-й роты, на Амой род.

Неожиданно было получено извещение о кончине в Каннах Верховного главнокомандующего Е. И. В. Великого Князя Николая Николаевича, и вечеринка была отменена. Вместо этого днем 8 января состоялась панихида по усопшем и был назначен (с ведома, конечно, штаба Ш.В.К.) траур для господ офицеров и сержант-майоров на месяц, а для прочих чинов – на три дня. А 12 января в приказе по отряду было объявлено о добровольной подписке на сооружение венка на могилу в Бозе почившего Великого Князя Николая Николаевича и назначен конкурс на проект этого венка, каковой должен был исходить от чинов отряда.

Своим наружным видом ничем не отличаясь от английских частей Ш.В.К., отряд, однако, не порывал духовной связи с Русской армией и свято чтил и отмечал все важнейшие события, имевшие место в истории России. Английское командование корпуса не только не чинило к этому препятствий, но даже шло навстречу, давая иногда необходимые освобождения или сокращения служебных нарядов. Так, 9 февраля 1929 г., например, отряд служил панихиду по Верховном правителе России, адмирале А.В. Колчаке.

Тяжелые наряды на службу и постоянные строевые занятия для не состоящих в наряде чинов почти не оставляли свободного времени, и поэтому в отряде не было того, что было в других регулярных частях Шанхайского гарнизона: спортивных команд, которые своими выступлениями на спортивных полях города сближали эти части между собой и в то же время знакомили с собой местное население, которое всегда и в большом числе посещало спортивные состязания.

Несмотря на это, конечно, все части Шанхайского гарнизона знали о Русском отряде, соприкасаясь с ним во время несения совместной службы по охране границ Международного Сеттльмента и на смотрах и парадах, в которых отряд участвовал. Английские батальоны в Шанхае менялись два-три года, «постоянной» же частью Шанхайского гарнизона являлся 4-й полк американских марин, который не менял своей шанхайской стоянки в течение уже многих лет и простоял в Шанхае до самого начала Второй мировой войны. С этим полком Русский отряд «был знаком» с самого начала своего существования, но знакомство это было «шапочное». Однако в 1929 г., вскоре после Рождества, штаб Ш.В.К. и штаб 4-го полка марин как-то сговорились пригласить «солдатский хор» отряда на «смокер» марин, имевший место в здании старого Таун-Холла.

«Смокер» – это обычное у американцев развлечение для солдат, когда им представляется обширная программа, в которой участвуют певцы, музыканты, рассказчики, фокусники и т. п. Выступление отрядного хора под управлением волонтера Курдюмова было очень удачным, и американские марины долго еще после этого вечера напевали мотив «Эй, ухнем!». 21 февраля 1929 г., в знак искреннего расположения к отряду, 4-й полк американских марин сделал Русскому отряду дружеское подношение – большой серебряный кубок, который и был вручен майору Тимэ командиром этого полка, полковником Килгором. Собрание ценных сувениров отряда увеличивалось, и хранились они в особом шкафу, под стеклом, в кантине отряда на Амой род.

24 февраля 1929 г. особая комиссия рассматривала представленные чинами отряда проекты венков на могилу Великого Князя Николая Николаевича. В качестве эксперта-специалиста по художественной архитектуре был приглашен военный инженер-архитектор, полковник А.И. Ярон{144}, давший ценные указания по устранению допущенных технических ошибок и уклонений от идейной стороны. Комиссия избрала и утвердила проект, составленный волонтером 1-й роты Валентином Соколовым (позднее – лейтенантом 3-й волонтерской роты полка), по которому и был впоследствии сооружен в Париже серебряный венок, лично генералом Кутеповым возложенный на могилу Верховного вождя в первую годовщину Его смерти.