Белая эмиграция в Китае и Монголии

Совсем по-другому смотрели на офицеров отряда европейцы-полицейские – «средние чины» регулярной полиции (инспектора, субинспектора и сержанты). Они никак не могли смириться с тем, что офицеры отряда, сразу же по переводе в полицию, получили право на ношение «офицерской формы» с присвоенными этой форме звездочками, а они, прослужив в полиции уже десятки лет, по-прежнему должны были довольствоваться своей сержантской или инспекторской нашивкой на рукаве и носить длиннейшую (сержант-майор-скую) палку.

Но постепенно сгладилась и эта шероховатость, так как ежедневное общение с ними на всех почти полицейских станциях и радушные приемы в офицерской столовой отряда делали свое дело. Отношение офицеров регулярной полиции к чинам отряда было очень благожелательным: они охотно разъясняли им то, что было не вполне понятно, и извиняли мелкие ошибки и упущения, допущенные чинами отряда по неопытности.

Полицейская служба и «вольности» свели число часов строевых занятий до минимума, и чины отряда начали терять свою образцовую выправку, а дисциплина постепенно стала падать. Ведь русский солдат, при всех его хороших качествах, нуждается в «зорком глазе строгого начальника», а этого «глаза» почти не было, т. к. почти каждый чин отряда, выходя на службу, получал самостоятельное задание, а дежурный по отряду офицер имел возможность видеть этого чина на посту не больше одного раза в течение каждой четырехчасовой смены, и при этом только лишь мимоходом, проезжая с поверками несения службы на постах на мотоцикле.

Начальнику отряда, майору Иванову, снова пришлось постепенно вводить «военные строгости» и принимать меры к повышению дисциплины до прежнего уровня: усилились меры взыскания за проступки, были введены «черные доски» для злостных нарушителей дисциплины и порядка, введены были «дополнительные занятия» с провинившимися, особенно упорным и малоисправимым делались предупреждения об увольнении, бывали и случаи увольнений «в дисциплинарном порядке».

Наряду с этим, часы отдыха в казарме обставлялись все большими и большими удобствами. Для нужд чинов отряда даже были установлены в кантине два телефона, у которых был дежурный, на обязанности которого лежало отвечать на телефонные вызовы «из города». С упадком дисциплины и с появлением большого количества свободного времени, которое обычно чины отряда проводили в городском отпуску, многие из них, ранее занимавшиеся спортом или состоявшие в отрядном струнном оркестре и хоре, начали смотреть на эти «дополнительные обязанности» как на необязательные для них с переводом на полицейскую службу. Отрядным спортивным командам и оркестру угрожала опасность если не развалиться, то понизить свой стандарт. Новым приказом по отряду (с разрешения, конечно, полицейского начальства) начальник отряда подтвердил, что «спорт и оркестр» в отряде – занятие обязательное, как служба и строевые занятия.

С началом войны немцев с Советской Россией среди русской колонии Шанхая началась усиленная советская пропаганда: ведь Советская Россия попала на положение «союзника» англичан и американцев! Под разными предлогами советские агенты пытались втянуть в свою орбиту белых русских эмигрантов: то сбор на Красный Крест, то на помощь пострадавшим в разоренных немцами районах России и т. д. Среди русской колонии Шанхая произошел раздел на две (приблизительно равные) половины: белую и красную.

Обе эти половины имели свои радиостанции, свои газеты, и обе вели свою пропаганду. Появились советские «ура-патриоты» с красными розетками в петлицах, они не только появлялись в таком виде на улицах города, но и в общественных местах и даже пытались проникнуть в казарму отряда на Рейс-Корсе. Узнав об этом, майор Иванов отдал строгий приказ, в котором подтвердил: «основное условие – требование» для поступавших в Русский полк (отряд) – быть белым русским эмигрантом и не иметь никакого общения с красными. Этим приказом «была поставлена точка над «1», и каждый, продолжавший свои связи с красными, тем самым ставил себя в положение человека, давшего о себе неправильные сведения при поступлении в отряд, и поэтому подлежал немедленному увольнению.

Эта мера помогла сохранить отряд «белым» до самого конца войны, но красная зараза все же сумела пустить свои корни в толщу рядовой массы чинов отряда, что привело к печальным событиям – арестам в ближайшие военные годы, когда японцы начали войну на Востоке, и после войны, когда очень большое число бывших чинов отряда уехали «к себе на Родину» в 1947 г., поддавшись советской пропаганде. Только господа офицеры и кадр старослужащих не поддался советскому влиянию и остался верен своему Русскому Национальному флагу – Знамени полка до конца.