Белая эмиграция в Китае и Монголии

В случае какого-либо происшествия, террористического акта или киднэппинга, первый заметивший его должен был давать сигнал тревоги свистком. Этот сигнал немедленно повторялся всеми Пао-чиа данного района, все ворота и проходы закрывались, а на сцене появлялись полиция и японская жандармерия и начинали свою работу. Система охраны Пао-чиа была весьма действенной, хотя и очень жестокой, так как отнимала у людей много времени и ставила их под строгие наказания в случае недостаточно внимательного отношения к своим обязанностям.

Установив эту систему, японцы немедленно приступили к «обучению» населения, приучая его кооперировать с Пао-чиа и полицией. Для этой цели очень часто устраивались упражнения с «мок криминал», т. е. разыгрывалась сцена террористического акта или грабежа, и невольные свидетели этой сцены обязаны были действовать согласно изданным на этот предмет инструкциям, т. е. поднимать тревогу, преследовать преступника, вызывать полицию и т. д. За ходом этого упражнения наблюдали японские жандармы, которые арестовывали и строго наказывали тех, кто не принимал участия в упражнении, оставшись безучастным к происходящим событиям. Так постепенно, с присущим им упорством и жестокостью, японцы «обучили» китайское население мерам самоохраны и заставили его кооперировать с полицией и военными японскими властями.

Чины полиции Сеттльмента обязаны были также принимать участие в этих упражнениях с «мок криминал», но ввиду того, что они были вооружены и поэтому могли, по ошибке, действительно ранить или убить мнимого преступника по ходу этих упражнений, штабом японских войск и полиции выпускалось бесконечное число инструкций и распоряжений, а сам «преступник» получил на рукав особую бело-красную повязку. Не принявшие участия в упражнении чины полиции подвергались строжайшим дисциплинарным взысканиям. Это усилило бдительность полиции на постах и патрулях и заставило ее быть постоянно «настороже», отчего и без того тяжелая и утомительная патрульная служба сделалась еще более тяжелой.

Голод в городе делал свое дело. Все чаще и чаще на улицах появлялись трупы умерших от голода или замерзших от холода людей, и полиция была обязана немедленно выяснять причину (голод, мороз или преступление-убийство) и доносить «по команде».

Питание чинов отряда становилось все беднее и беднее, но все же они питались регулярно и довольно сытно. Были даже остатки пищи, за которыми потянулась не только русская, но и китайская беднота, постоянно дежурившая у ворот и забора казармы, являя собой печальную картину и вызывая опасения возможности воровства из казармы, «население» которой постоянно было «в движении»: то на службе, то на занятиях, то в отпуску. В результате начальнику отряда пришлось отдавать особые приказы, запрещавшие вынос пищи на улицу, установить дежурства по столовой и прочие ограничения, связывавшие свободу чинов отряда в казарме.

Невежественная китайская толпа и распущенные, распропагандированные коммунистами китайские рабочие и служащие (в особенности городских компаний общественного пользования) смотрели на русских, которые были почти единственными иностранцами, не сидевшими за решеткой или проволокой лагеря, весьма недоброжелательно и в этом отношении, по-видимому, имели негласную поддержку японцев. Поездки чинов отряда со службы и на службу (в форме) на трамваях и автобусах зачастую сопровождались скандалами, в которых «агрессором» всегда был китаец-кондуктор, поддерживаемый китайской толпой.

На посту китайцы боялись русского полицейского, так как он мог арестовать нарушителя порядка и отвести его на полицейскую станцию для наложения штрафа или другого взыскания, но в трамвае или автобусе «сила» была на стороне китайца-кондуктора и он ей пользовался. Несмотря на постоянные рапорты начальника отряда в штаб полиции и заверения штаба, что каждая жалоба разбирается совместно штабом полиции и администрацией компании общественного пользования, эти неприятные инциденты происходили постоянно и ежедневно.

Все возраставшая дороговизна на предметы первой необходимости, и в особенности на одежду, привела к тому, что в отряде все чаще и чаще стали замечаться случаи «утери» предметов казенного обмундирования, попадавших, вероятно, на китайский рынок-толкучку. Это обстоятельство вынудило начальника отряда установить ежедневную поверку всего обмундирования у чинов отряда и осмотр вещей, выносимых чинами отряда при уходе в отпуск, а равно и сокращение числа отпусков и замыкание некоторых выходных дверей, ведущих из казармы на плац или на улицу, в ночное время. Это была неприятная, но совершенно необходимая мера.