Белая эмиграция в Китае и Монголии

Время незаметно переваливает за 10 часов. Начинается разъезд гостей: кто едет домой, а кто… и дальше… покутить. Мне повезло: узнав, что я никогда не видел игру в рулетку, меня пригласил поехать с ним к Фаррэну (в западный район Сеттльмента) помощник начальника полиции, Самсон, и личный секретарь начальника полиции, Эйерс. Мы не только хорошо провели у Фаррэна время, но я даже немного выиграл: ведь новичкам всегда «везет». От Фаррэна заехали в Русское офицерское собрание на «рюмку водки-посошок», и только около 2 часов ночи мои любезные компаньоны завезли меня в казарму отряда, а сами отправились по домам.

Полная непринужденность и взаимная благожелательность были лейтмотивом этого обеда: встретились в первый (и казалось, не в последний) раз новые сослуживцы, с доверием относившиеся друг к другу. Это были европейцы, говорившие на разных языках, но совместно несшие службу по охране жизни и имущества европейцев на Международном Сеттльменте Шанхая.

8 мая 1942 г. 6 часов 30 минут вечера. Та же обстановка, те же «хозяева» (командир и офицеры отряда), но гости «смешанные», да и одеты они не так, как бывало прежде: уже нет красочных парадных форм («месс дресс»), принятых в английской армии (и в Ш.В.К.) и в Ш.М.П. Все одеты в «строевую» (первого срока) полицейскую форму, а начальник полиции, его помощник и некоторые из старших офицеров-японцев – в штатском платье.

Как и прежде, дружно заходят и здороваются с нами англичане – офицеры полиции, но и в их взглядах, и в их разговорах видна и чувствуется какая-то тревога и смущение. Медленно, с большим достоинством (победители!!), с любопытством оглядывая незнакомую им еще обстановку, заходят полицейские офицеры-японцы. Офицеры отряда стараются втянуть их в общую беседу и занять, но это плохо удается, несмотря на то что многие из них «старослужащие» и прослужили уже много лет в японском отделе Ш.М.П. Главная причина та, что они или почти совсем не пьют, или пьют очень мало и поэтому остаются… «японцами среди европейцев», а не «просто людьми».

Приезд начальника полиции, Ватари (дипломатический чиновник, не имевший ранее никакого отношения к полицейскому ведомству), и его старшего помощника (фактического начальника полиции), жандармского майора Гото, еще более усложняет обстановку: Гото, очень строгий и требовательный начальник, не пьет совсем, а Ватари пьет очень мало. В коридоре отрядный струнный оркестр встретил Ватари и Гото японским маршем «Айкоку», это им, по-видимому, очень понравилось. В дальнейшей программе оркестра было еще несколько японских мотивов, слушая которые они как-то оживились и немного сдавали в своей замкнутости и напыщенности.

За обеденным столом сидели вперемежку, соблюдая «местничество» (по занимаемому положению), конечно, по карточкам, согласно плану, утвержденному «новым начальством». Обед прошел скучно и очень быстро под предлогом того, что сразу после обеда нужно было идти смотреть бокс, организованный на нашем отрядном ринге. По окончании бокса – «короткий дринк» в «Оффисерс месс», и гости-японцы быстро разъехались по домам, но остался кое-кто из англичан, которые задержались довольно долго, задушевно беседуя о прошлом и строя надежды на лучшее будущее: в настоящем для них ничего хорошего не могло быть.

Так прошел наш «парадный обед», имевший целью сблизить «несближимое», и познакомить большое японское начальство с офицерами отряда и с отрядом вообще, и создать хорошее впечатление об этой части, попавшей к ним на службу, хотя и совершенно невольно.

По-видимому, вторая цель была достигнута, так как в дальнейшем, несмотря на печальные события, имевшие место в отряде в ближайшие же дни, японское начальство относилось к отряду благожелательно и даже, до некоторой степени, доверяло его командиру, офицерам и чинам, поручая «щекотливую» и ответственную работу, на которую они не допускали даже своих сторонников-китайцев. Но об этом будет рассказано по ходу истории, в дальнейшем.

Советской пропаганде, по-видимому, уже удалось создать значительные «кадры» просоветских в среде рядовой части чинов отряда. Эти кадры сумели составить группу из «горячих голов», которая решила бежать не только из отряда, но и из Шанхая вообще, прорваться через японское окружение и поступить в 4-ю Чункинскую коммунистическую китайскую армию, которая оперировала против японцев где-то в провинции невдалеке от Шанхая.

10 мая (т. е. через два дня после нашего «парадного обеда и бокса») утром сержант-майоры рот доложили своим командирам о побеге целой группы своих подчиненных. Бежало шесть человек. Неизбежный рапорт в штаб полиции, опросы, допросы, приезд японского начальства… а 19 и 21 мая японская жандармерия неожиданно прибыла в казарму отряда и арестовала 12 человек чинов разных рот. Отряд попал в орбиту наблюдения японской жандармерии, для которой всегда и везде должны были быть «открыты все двери».