Белая эмиграция в Китае и Монголии

Красные развязали Унгерна, обыскали его, но у него, как всегда, ничего не было – ни оружия, ни денег, ни документов. Барон встал, шумно вздохнул, потянулся, пристально посмотрел на красных и пошел к лошади. Красные смотрели на него с ужасом и с каким-то проникнутым уважением. Они окружили его и медленно двинулись, соблюдая все меры предосторожности, в сторону озера Косогол. А на пятой версте разъезд переходил быструю речку и барон, умышленно или нечаянно, сорвался с лошади и упал в глубокий водный поток. Красные с трудом выловили его из воды и доставили в штаб Красной армии. Все они были строго наказаны за то, что плохо охраняли и берегли пленного барона Унгерна, едва не утонувшего в горной речке.

* * *

Итак, 1-я бригада Азиатской конной дивизии со своим начальником бароном Унгерном разделалась. Под свист пуль он бежал в лесную чащу, а три офицера-«пастуха» бросились за ним в преследование… и не вернулись. Их судьба неизвестна до сих пор.

В первые моменты после изгнания барона фактически бригадой управлял есаул М. Он немедленно же назначил командиром 4-го полка, вместо бежавшего войскового старшины Маркова, ротмистра Забиякина и командиром одной из батарей боевого офицера капитана О., переменил командный состав в полках и остановился на вопросе, кто же займет место барона Унгерна. Вопрос был чрезвычайно сложный и опасный.

Дивизия громко разговаривала, вспоминая детали промелькнувшего, как в сказке, события, и среди возбужденных голосов особенной заливчатой трелью слышался говорок доктора Рябухина, восклицавшего:

– Ну, если бы я увидел его, от моей пули он не ушел бы…

А у самого весь тарлык был в траве и грязи. Доктор, кажется, отсиживался под арбой, как и многие другие. М. ездил по лагерю и кричал:

– Где начальник штаба?!

– Я здесь! – наконец послышался голос полковника Островского, и его голова испуганно показалась из-под телеги.

– Господин полковник, барон Унгерн бежал. Марков, Львов и другие скрылись, подполковник Евфаритский также бежал, а потому принимайте бригаду. Вы старший…

Островский еще более испугался, занервничал и стал отказываться.

– Я не знаю, могу ли… Да и как я приму?.. – говорил он.

– Да так принимайте, и больше никаких. Вы начальник штаба.

Островский нехотя согласился, но спросил:

– Что же я должен делать?

– Вести бригаду на восток, а если догоним резухинскую, то ее расхлестать за убийство генерала Резухина, – был резкий ответ.

Через полчаса унгерновцы двинулись на восток и после маленькой остановки продолжали свой быстрый восточный отход, пока не подошли к реке Селенге. Шли с мерами охранения, и, когда стали подходить к реке, в арьергарде уже послышалась стрельба. Унгерновцев настигали красные. Река была непроходима, брода не было, и это осложняло обстановку. Экстренно был созван совет, на котором было решено по дну переправить орудия, стоя на лошадях и держа носилки в руках – раненых, обоз и все лишнее. Оставить все 20 пулеметов, бойцов, занять высоты и ждать красных, памятуя, что, если им сейчас не дать отпор, их преследование будет бесконечно. Так и было сделано. Местность представляла полукольцовую горную расщелину, поднимавшуюся лугом к перевалу и круто спускавшуюся оттуда к реке. Сотни заняли позиции, на особых местах установили пулеметы и стали ждать свистка-приказа: огонь всеми! Стали ждать.

Солнце ясно освещало лощину и темневшую вдали опушку леса, из которой тянулась змеею дорога. Вот показался наш арьергард, прошли последние дозоры, и снова стало тихо и мертво. Прошло полчаса, час. На опушку леса выскочил всадник, метнулся шагов на десять кругом, зорко огляделся и пулей умчался в лес. Минут через десять из опушки выкатился и весь головной разъезд. Долго стоял он на лесной окраине, потом отправил в тыл одного всадника, а сам медленно двинулся в глубь лощины, к перевалу. За ним из леса вытянулась конная группа, которая так же медленно и осторожно, уступами, стала подвигаться по горной долине. И скоро из лесной опушки показалась бесконечная колонна пехоты. Весь отряд красного штабс-капитана Щетинкина вполз в лощину и поднимался на перевал. Красные видели отдельную группу унгерновского штаба, но их глаза не различали притаившихся за скалами и серыми камнями остальных унгерновцев, не видали закрытые травой смертоносные дула пулеметов… Конные красные махали шапками, фуражками и шашками унгерновской группе, последняя оживленно отмахивалась, а есаул М. ожесточенно крутил над головою свой красный штабной башлык. Красные недоумевали: в чем дело? сдаются или идут на переговоры? Наконец их конники не выдержали, из их группы выскакало несколько человек, промчались сажен пятьдесят, вздыбили лошадей и закричали:

– Товарищи комиссары, вперед на переговоры!