Белая голубка Кордовы

Минут через пять в сотовом телефоне залепетал будильник, поставленный на четыре тридцать. «Не спи, Калдовин, вставай, бездельник», — голосок трехлетней Анечки, племянницы Ирины, которую та натаскала и записала ему в мобильник.

— Слышу, слышу, — проговорил он вслух. — Уже встаю, Анечка.

Впрочем, минут пять поваляться еще можно. Самолет из Рима вылетает в Нью-Йорк только в восемь утра. А он рассчитал все по минутам.

Неприятной волной накатил вчерашний обед с Лукой… Явный был пережим с его стороны — устал ты, что ли, засуетился? — и вот, пожалуйста, отношения с Лукой уже вряд ли вернутся в прежнее теплое русло. Какого черта ты так раздухарился вчера, простофиля, трепач Заккария? — сказал он себе с досадой. Что это за мясо по-татарски? Какое тебе, в конце концов, дело до того — по каким причинам они стремятся заполучить этот холст! Ну вот, тебе все объяснили. Ты доволен? Нужны были тебе эти закулисные тайны Ватикана, провались они все пропадом, со всеми их святыми и кардиналами…

Он досадливо фыркнул, вспомнил озабоченное и одновременно смущенное выражение лица, с каким Лука брал с него слово, что в случае утечки информа…

— Короче, — перебил его Кордовин, — чтоб я сдох!

Короче, так. Принято считать… ну, есть такой общеизвестный ритуал, когда с уходом верховного понтифика в лучший мир конклав кардиналов (сейчас это сто семнадцать человек) сидит, запершись в доме Святой Марфы в Ватикане, до тех пор, пока не выберет следующего Папу… (Обычай идет с тринадцатого века, когда кардиналы, понимаешь ли, полтора года не могли договориться о кандидатуре нового Папы, и потерявшие терпение римляне заперли их, пообещав не выпускать до тех пор, пока те не придут к соглашению.)

Мягко говоря, это не совсем так, и в общем, совсем не так происходит. Смена власти в такой грандиозной империи, как Ватикан, — не та вещь, которую можно разрешить в запертой комнате. И задолго до кончины ныне здравствующего Папы Римского, принимая во внимание тот факт, что все мы бренны на этой земле, Ватикан разрабатывает сценарии последующих после его смерти событий… А поскольку здоровье нынешнего понтифика, Иоанна Павла Второго, давно уже внушает серьезные опасения, его преемник, само собой, практически назначен. Во всяком случае, ни у кого нет сомнений, что пресловутый белый дым, по которому мир узнает, что выбор сделан, на сей раз повалит из трубы над Сикстинской капеллой буквально минут через двадцать.

— Как ты думаешь, с чего бы нашему сегодняшнему хозяйственнику заседать во Дворце инквизиции? — понизив голос, спросил Лука. И сам же ответил: — С того, что в главных инквизиторах сейчас — кардинал Йозеф Ратцингер. И случись то, чего ждут со дня на день, голову даю на отсечение, что новым Папой станет именно он.

— И что же? — с недоумением спросил Кордовин, которому никак не удавалось ухватить связь между этими политическими раскладами, интересными разве что прессе и истеблишменту, и картиной, найденной им в Толедо. — Не понимаю, какое все это имеет отношение…

— А такое, — просто сказал Лука, забрасывая в рот оставшееся на тарелке колечко лука, — что своим небесным покровителем кардинал Ратцингер считает святого Бенедикта.

Снаружи к стеклянной стене ресторана подкатил мотоцикл. С него спрыгнула девушка, сняла шлем с длинных кудрявых волос — волосы твои, как стадо овец на горах, — мимолетно отразившись в боковом зеркальце своего мустанга античным лицом, изгвазданым пирсингом.

Кордовин отвел от нее глаза.

— Ах, вот оно что…

Вдруг накатила на него невыносимая скука… Зачем ты отдал его — туда? — вдруг спросил он себя. Ему там совсем не место. Что тебя толкало, черт возьми, к чему было так торопиться?

— А теперь вообрази, — услышал он голос Луки, — как новоиспеченному Папе будет приятно лицезреть в своем рабочем кабинете или в своих покоях святого Бенедикта работы великого Эль Греко.

И как впоследствии, подумал Кордовин, Папа благосклонно отметит тех, кто удачно подсуетился со святым покровителем, в том числе, и нашего Луку Анццани (Бассо — тот мелкая сошка, о нем вряд ли кто вспомнит, как не вспомнили о нем в инциденте с закрытой комнатой), — нашего Луку, что так вовремя притащил «Святого Бенедикта» в зубах к ногам кардинала.

* * *

С собой он не взял ничего, ровным счетом ничего — кроме документов, денег и телефона. Все остальное должно было ждать его там, в неизвестном Майями, который по карте он знал чуть не назубок.

Перед тем как выйти, он с гостиничного аппарата набрал номер Бассо, дождался, когда тот возьмет трубку, и выдавил:

— Бассо… прости, разбудил? Хотел предупредить: я тебе сегодня не попутчик. Езжай без меня… я, видимо, отравился.

И пока разбуженный и огорченный Бассо пытался дознаться — что, теста ди каццо, с тобой стряслось? — он, глядя на часы, отсчитывающие две последние, отпущенные на этот разговор, минуты, выстанывал: