Белая Гора

Мне нравилась моя работа,

Там я была на высоте.

Теперь моё висело фото

Средь лучших на доске почёта.

Всегда в тепле и чистоте

За столиком в халате белом,

Так вскорости из учениц,

Нехитрое освоив дело,

Я стала ловкой и умелой,

Одной из первых мастериц.

И трудовым моим успехам

Успех сопутствовал другой

В среде веселья, шуток, смеха…

Сменился наш начальник цеха –

Пришёл мужчина молодой,

Роман Лукич. Влюбились в Рому

У нас все женщины почти,

А он со всеми – строго, ровно

Держался вежливо и скромно,

Интеллигентен и учтив.

Он говорил легко и просто,

Но не бросал на ветер слов,

Он выше среднего был роста,

Со взглядом ясным, светлым, острым,

И энергичен, и здоров.

И я была не исключеньем:

Среди склонённых женских лбов

И мой неумный был. Мученье

Себе признаться: не влеченье –

Есть настоящая любовь!

Пусть безнадёжна, безответна!

Однажды изумилась я:

Божественным сияла светом,

(Здесь, на Земле, такого нету)

Та роза красная моя.

И чем сильнее я любила,

Впервые так за столько лет,

Тем на душе светлее было:

Сиял в ней с неизбывной силой

Пурпурной розы дивный свет.

И этим светом осиянно

Казалось всё и вся вокруг:

Деревья, птицы, ветер пряный,

Снега, морозы и туманы,

Глаза сотрудниц и подруг.

Но тайну я свою хранила,

И вижу: тише и скромней

Серьёзней как-то стала Нина,

И образ жизни изменила.

Роман ухаживал за ней.

И скоро стало всем известно,

Что свадьба – будто бы весной,

Что он – жених, она – невеста,

А я не находила места

Себе, и в голове больной

Я всё вынашивала планы,

Как свадьбу мне расстроить их.

Я лучшею женой была бы!

Он – мой любимый, мой желанный!

Невеста – я, он – мой жених!

Не расставалась с мыслью этой,

И ночью сон не приходил,

Я от заката до рассвета

Всё мысленно блуждала где-то…

Однажды вызрел план один.

5

Как-то к нам зашёл Роман.

Я была одна.

Налила ему стакан

Красного вина.

Случай я ждала давно,

Вечером и днём.

Непростое то вино,

Зелье было в нём:

Разыскала колдуна,

Деньги отдала, –

Он мне дал того вина

С зельем пополам.

«За здоровье Нины!» – он

Выпил всё до дна

И пошёл, шатаясь, вон.

Стала так красна,

Будто кровью налилась,

Роза на окне,

Только свет её погас. –

Жутко стало мне.

Тот нездешний, неземной

Свет её пропал,

Тот, что был во мне, со мной.

И, кроваво–ал,

Впитывал зловещий цвет

Дух того вина.

Что же Нины долго нет?

Где же, где она?!

Тут открылась настежь дверь.

На пороге – он,

Будто бы другой теперь,

И в меня влюблён.

Начал страстно целовать,

Жарко обнимал,

Потащил меня в кровать,

Только называл

Ниной, Ниночкой меня.

Мне же – всё равно!

Ай да зелье! Поменял

Всё ж невесту… Но

Он к утру очнулся вдруг:

«Нина! Где ты, Нин?» –

А в глазах такой испуг,

Будто перед ним

Не любимая, не я,

С кем провёл всю ночь,

А гремучая змея.

И рванулся прочь.

Только, Нина, где ж она?

Утро за окном.

Дома быть уже должна

И, причём, давно.

Ой! Здесь был ещё вчера

Ромочкин портрет…

След на стенке, как дыра,

А портрета – нет!

6

Ни в пятницу домой и ни в субботу

Не возвратилась Нина. Слава Богу!

Когда же в понедельник на работу

Она не вышла, тут забил тревогу

Роман Лукич. Объехал все больницы,

Милиции все отделенья, даже

Он в морге побывал, чтоб убедиться:

Её там нет. «Подумаешь, пропажа!

Придёт сама, – его я убеждала, –

А не придёт, так значит, разлюбила.

Она, быть может, с кем-то убежала.

С ней раньше много раз такое было».

Он продолжал искать её повсюду.

Весь день по Нине тосковал он очень.

Но знала я: с ним вместе скоро буду,

Он сам придёт ко мне сегодня ночью.

Он приходил, всегда как будто пьяный,

Ложился спать со мною, как с женою.

И ничего не помнил постоянно

На утро. Убегал больной, смурной он.

«Во сне ж твердил всё время: «Нина, Нина!»

А я в ответ: «Я здесь», упрямо веря:

Однажды скажет: «Тоня, Антонина!

Тебя, одну тебя люблю теперь я!»

Он говорил: «Как я устал смертельно»

И засыпал, откинув одеяло.

И вот тогда его в своей постели

Я тихо, нежно, сладко целовала,

Облизывая каждый ноготочек,

И дальше, сантиметр за сантиметром –

Всего, всего… Так напролёт – все ночи.

Он утром уносился буйным ветром.

Я помню взгляд затравленного зверя,

Когда к груди его своей прижала,

Он вырвался, метнулся, хлопнул дверью, –

Лишь роза на окошке задрожала.

7

Прошла зима. Без измененья

(Мы ночью вместе, днём – поврозь)

Остались наши отношенья,

И я задумалась всерьёз:

А в самом деле, где же Нина?

Роман не уставал искать.

Везде ходил, писал, звонил он,

И разыскал сестру и мать

В её родном селе неблизком,

Они там жили в нищете:

«Нет ни письма и ни записки,

Давно от Нины нет вестей,

Ни денежного перевода,

А помогала нам всегда,

Посылок нет почти полгода…

Не приключилась ли беда?»

Он дал им денег, всё, что было,

Но ничего не объяснил.

Вернулся хмурый и унылый,

И в этот вечер много пил.

А в день тринадцатый апреля

(Он свадьбы днём назначен был

На пятницу, в конце недели.

Когда б не силы ворожбы,

То были б песни, пляски, речи,

И крики «Горько! Горько!») вдруг

Нам сообщили: найден в речке

Распухший, вздутый женский труп.

На опознанье нам с Романом

Придти велели вместе в морг,

Но отказалась я, обманом

Прикинувшись больной. Как мог,

Роман узнать пытался – где там! –

Обезображено лицо,

Но было на руке надето

То обручальное кольцо

И на ногах её – ботинки,

Что он купил когда-то сам.

Она всё пела: «Как картинки

Ботинки – Нинке!» Он слезам