Белая Гора

Мне как будто – мало, мало!

Кровь горячей тонкой струйкой

На пол медленно стекала.

12

Я помню смутно: ночь. Иду.

(Уже молчу, не вою),

Бреду к сараю как в бреду

С верёвкой бельевою.

Служила долго нам она,

Пусть отдохнёт, не так ли?

Взошла кровавая луна.

И звёзды, словно капли,

Густые, красные, кап-кап…

Но только мимо, мимо…

Теперь уже наверняка

Мы встретимся, любимый!

Я знаю: ты не держишь зла,

И Нина не в обиде.

Она взяла и увела

Тебя в свою обитель.

Одним глазком на вас взглянуть

И, примирившись с вами,

Отправиться в дальнейший путь:

Мне к маме надо, к маме.

13

Там, в сарае, прочный гвоздь в стене…

Я стою, кручу в руках верёвку.

Как-то раньше не случалось мне

Петли делать – тут нужна сноровка.

Искоса смотрю: уже луна

Вверх ползёт по чёрной тверди неба,

Только как-то мертвенно бледна,

Видимо, от страха побледнела.

В небе, как в душе моей, темно.

Звёздочки, как мелкие слезинки,

Падают – кап-кап – на землю, но

Только мимо, мимо Антонинки.

Я кручу, кручу верёвку… Вдруг

Появился старец очень странный.

Я ему: «Ты не поможешь, друг?»

Он мне отвечает: «Здравствуй, Анна!» –

«Я не Анна. Впрочем, всё равно,

Дарья, Марья, Тая или Рая,

Помоги петлю…» – «Пойдём со мной. –

И повёл подальше от сарая. –

Помогу, пойдём». Он взял меня

За руку, как девочку. Послушно

Я пошла за ним. Мы шли три дня,

Может быть, и больше. «Ты покушай,

На, испей водицы»… Только я

Крошки проглотить была не в силах,

Будто та верёвка для белья

Горло всё давила и давила.

Старец что-то говорил, а мне

Только бы молчать, и я молчала.

Я брела, как будто в полусне,

Равнодушно. Мы пешком сначала

Шли. Потом был скорый поезд. Вновь

Пешими вдвоём по бездорожью.

Путь казался бесконечным, но

Как-то ночью подошли к подножью

Острой белокаменной горы,

Окружённой тёмным старым лесом.

На вершине огонёк горит.

«Посидим немного и полезем…

Отдохнула? Ну, теперь пора.

Здесь начнётся путь твой постоянный.

Это путь к себе. Твоя Гора

Ждёт тебя давно. Вставай же, Анна!»

14

Мы поднимались не спеша

И часто отдыхали.

Я – долго, тяжело дыша,

А старец мой – едва ли

Он уставал: не шёл – летел

Как будто бы на крыльях.

Путь находил он в темноте

Без всякого усилья.

И высока, крута, остра

И с виду неприступна

Была та самая гора.

Я размышляла тупо:

«Куда-то он ведёт меня,

Мне ж – никакого дела…»

Мы восходили по камням

Как по ступеням белым.

И много раз моя нога,

Срываясь, вниз скользила,

Но, будто, кто-то помогал:

Невидимая сила

Могла внезапно поддержать –

И сразу отступала.

И снова я должна шагать

Сама. И я шагала.

«И кто же это мог помочь?

Чьи руки?» – мысли эти

Порой мелькали. Так всю ночь

Мы шли. И на рассвете

Мы до вершины добрались.

«Что здесь? Конец?» – «Начало!»

Тогда я посмотрела вниз:

Край горизонта – алый.

Там простирались на восток

Леса ковром зелёным.

И красный огненный цветок

Стал вырастать. И звоном,

И щебетом, жужжаньем вдруг

Наполнилось пространство,

И гор далёких полукруг

Был синим-синим. В трансе

Стою. И крупные цветы,

И мелкие цветочки

У ног моих… Дар красоты

Такой за что мне? Точно,

Мне кто-то говорит: Взгляни!

Прекрасна жизнь земная,

Цени отпущенные дни,

Живи, не вспоминая

О прошлом! – Но уже ответ

В уме моём спонтанно:

Вот, я живу, а их-то нет,

Нет Нины, нет Романа.

Они увидеть красоту

Такую не успели.

А мамочка? Её мечту

Я помню: мы хотели

Поехать к морю… Пролила

От горя слёз немало,

И дальше нашего села

Нигде не побывала.

И тут мой спутник молвил: «Нам

Пришла пора расстаться.

Я ухожу, а ты должна

Молиться…» И растаял

Внезапно, так же, как возник.

Лишь эхом: «До свиданья!..»

А я на землю в тот же миг

Упала без сознанья.

ЧАСТЬ II – НА ГОРЕ

1

Я очнулась в комнате пустой.

Слабость. Голова болит немножко.

Сверху лучик солнца золотой

Проникает в низкое окошко.

Самодельная кровать узка.

Рядом столик с белою скатёркой,

А на нём – кувшинчик и стакан.

У кровати – старенький, потёртый

Коврик на естественном полу,

То есть, на камнях. Покой. Прохлада.

Наверху под потолком в углу

У иконы теплится лампада.

Просто. Скромно. Но какой уют!

Мне как будто с детства всё знакомо.

Знаю, знаю: я впервые тут,

Только сердце: здесь я дома! Дома!

Мама! Где ты, мама? Вот теперь

Встать бы мне, да не могу… Сама бы

Я навстречу ей открыла дверь…

Там шаги, шаги… Походка мамы!

На пороге женщина стоит, –

Инокини чёрные одежды.

Пожилая, строгая на вид:

«Здравствуй, дочка!» – «Кто Вы?» – «Мать Надежда.

Так зовут меня в монастыре

Нашем те, кто друг для друга – сёстры.

Здесь давно живём мы на горе

Удалённой, неизвестной, с острой,

Грозною вершиной, как копьё,

Будто богатырь стоит в дозоре…

Как нашла нас, имя нам своё,

Привело тебя какое горе

(Видно, велика твоя беда),

Коль захочешь, позже нам откроешь.

Раз уж ты сама дошла сюда,

Поживи. То воля Божья…» Роем

Мысли проносились в голове:

Кто я? Что я? Где я? Что со мною?

Вдруг – мгновенно, как щелчок, – ответ!

Вспомнила! И как опять завою!

И на этот мой звериный вой

Сёстры все в испуге и смятеньи

Прибежали. Билась головой

О шершавую из досок стену

Я без слов, без слёз, лишь дикий крик

Зверя с воспалёнными глазами.

Растерялись все на краткий миг…

И тогда они меня связали.

И святой обрызгали водой,

Ею же насильно напоили

И молитвы стали надо мной

Нараспев читать. Молитвы были

Эти мной любимы с детства. Стон