Белая Гора

Своим дал волю. «Нина, Нина!» –

Шептал, не видя ничего.

На красный свет пошёл. Машиной

У перекрёстка одного

Был насмерть сбит. Похоронили

Мы, словно мужа и жену,

Их рядышком, в одной могиле.

Ох, знала я свою вину!

Когда б не я с моей любовью…

Немым укором были мне,

Как две огромных капли крови,

Два лепесточка на окне.

8

В час, когда сроку печального времени

Было уже сорок дней,

Я поняла, догадалась: беременна! –

Что-то творилось во мне.

Начал в глубинах души неприкаянной

Зреть, нарастая, протест:

Будешь ты мать-одиночка какая-то!

Спросят: а кто же отец?

Тут уж и так ходят слухи нескромные,

Сплетни плетут каждый час,

Будто в ту ночь, с околдованным Ромою,

Нина увидела нас.

Будто окликнул вахтёр общежития –

Нина ни слова в ответ:

В ярости бешеной, чтобы разбить его,

Чей-то топтала портрет.

Были на ней голубые ботиночки

И голубое пальто.

С этой вот ночи-то бедную Ниночку

Больше не видел никто.

Я и прибегла, – что долго раздумывать? –

К помощи наших врачей.

Третью сгубила я в этот раз душеньку,

Не говоря о своей.

Медленно дверь отворила я в комнату –

Сразу у входа видна

Всё ещё Нины свободная койка там,

Дальше смотрю: у окна –

Мёртвая роза с головкой бескровною,

Горько склонённою вниз.

А на полу, словно капли огромные,

Все лепестки запеклись.

9

Я села в комнате пустой,

Разбитая, без сил.

Ответа на вопрос простой:

«А кто меня любил?» –

Искала долго. Ну, Роман,

Он в Нину был влюблён,

Не в счёт. Да, был ещё Степан,

Но вот женился он

На простенькой девчонке той,

Она, не мне чета,

Хоть не блистала красотой,

Была скромна, чиста.

Полгода целых Михаил

Жил словно муж со мной

И клялся мне, что он любил,

Но, вот, своей женой

Назвал другую. Говорят,

Она умна, мила,

Ему двоих детей подряд

В три года родила.

Я долго б эти имена

Перебирать могла.

Внезапно мысль меня одна

Пронзила как стрела:

Ах, мама, мамочка моя,

Способная любить

Меня такой, как есть! А я,

Как я могла забыть?!

Тебе – ни одного письма –

Пять лет!.. Но не беда,

Теперь приеду я сама.

Где, где мой чемодан?

10

Тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук…

Стучат, стучат колёса.

Ох, этот стук, ох, этот звук! –

Он в сердце отголоском

Тех юных своевольных дней,

Когда смела, упряма,

Я, наспех попрощавшись с ней,

Уехала от мамы.

Ах, мама, мамочка моя!

Я помню: слёзы пряча,

Все опасенья затая,

Желала мне удачи.

Быть может, зная наперёд,

Что путь мой будет горек,

Что до добра не доведёт

Чужой далёкий город,

Что буду я совсем одна,

А там соблазнов много,

Парней весёлых и вина,

Что я забуду Бога…

А в детстве: колокольный звон,

Церковная ограда

И у серебряных икон

Горящие лампады,

Душистых свечек огоньки

В сияньи золотистом,

И золотые завитки

На коврике ворсистом,

И дьякона густейший бас,

И мамино сопрано…

Как драгоценных дней запас

Я расточила рано!

Добра – на грош. Лишь боль и зло

Дарила тем, кто дорог.

Каким же ветром понесло

Меня в злосчастный город?

Но, всё оставив позади,

Я к маме, к маме еду!

Я припаду к её груди

И позабуду беды.

Она простит меня, и мы,

Переполняясь светом,

Вновь и молитвы, и псалмы

С ней будем петь дуэтом,

Наполним снова наш досуг

И песней, и стихами…

Тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук…

Я еду, еду к маме.

11

Как бежала я до дома,

Под собою ног не чуя,

По тропиночкам знакомым,

Нынче вспомнить не могу я.

Только, к дому подлетая,

Чемодан на землю ставлю, –

Глядь: соседка тётя Тая

Закрывает наши ставни.

Я ей: «Стой! А где же мама?»

А она мне: «Антонина? –

И сердито, с ходу прямо:

Я её похоронила.

Да, последние полгода

В церкви уж она не пела,

За калитку – ни ногой, да

Всё болела и болела.

Как ждала тебя, ей-Богу,

И откуда столько веры?–

Всё глядела на дорогу

И не запирала двери.

Думала: вернёшься снова

В дом родной, в село родное,

О тебе дурного слова

Не давала молвить. Но я

Всё ж скажу: так может только

Мать забыть плохая дочка.

Ну и стерва же ты, Тонька!

За пять лет! Ну, хоть бы строчку

Написать: жива – здорова…

Что ещё ей нужно было?

Только эти вот два слова…

Как она тебя любила!

Перед смертью незадолго,

Плача, так меня просила

До тебя смотреть за домом…

Карточку твою носила

При себе в грудном кармане,

Всю залитую слезами»…

Всё поплыло, как в тумане,

У меня перед глазами.

«Завтра сходим на могилу.

Что застряла на пороге?

Заходи. Я пол помыла.

Вытирай получше ноги…

Я пойду. Делов хватает

У меня в хозяйстве… Тонька,

Ты поплачь», – и тётя Тая

Побрела домой тихонько.

Я вошла. Мороз по коже:

На меня глядит с портрета

Молодая мама. Может,

Задержалась мама где-то?

Вот сейчас откроет дверь и

Скажет: «Я пришла из храма».

Я не верю! Я не верю!

Быть не может! Мама! Мама!

Мне б заплакать, только слёзы

Все мои давно иссякли.

Вдруг смотрю: в углу – та роза

Под иконою, и капли,

Капли жёлтые, густые

На пол, словно воск, стекают…

В гневе я на миг застыла:

«Ах, разлучница такая!

Ты жива? Жива! А мама?

Где дитя моё? А Нина?

И не ты ли смерть Романа

Мне подстроила?» – Поникла

Роза жёлтой головою,

Будто, правда, виновата.

И тогда я как завою!

Как волчица, чьи волчата

Все погибли разом, или,

Может быть, ещё страшнее,

Будто всех в одной могиле:

Мамочку, и рядом с нею

Нину, Рому, и сыночка,

Что в утробе загубила,

Вижу. Так одна до ночи

Я без слёз всё выла, выла.

И нещадно, что есть мочи,

Я, не ощущая боли,

Раздирала розу в клочья.

Острые шипы кололи

Пальцы ранили, и руки,