Белая, как молоко, красная, как кровь

Когда не знаешь ответа на вопрос, есть только один выход из положения: Википедия. В Википедии, однако, не написано, возможно ли, чтобы Сильвия значила для меня больше, чем подруга. Вопрос беспокоит меня, словно цикады летом, и не могу избавиться от него. Пытаюсь разделить на две части. Любит ли меня Сильвия? Люблю ли Сильвию я? Прохожу в «Фейсбуке» [38] по меньшей мере одиннадцать тестов, помогающих определить, любит ли тебя человек. Результат однозначный: Сильвия держится со мной так, как ведёт себя влюблённый человек, который, однако, не решается признаться в любви. Теперь о себе нужно узнать. Но не хочется выяснять это с помощью теста. Слишком важный вопрос. В нём я сам должен разобраться.

– Сильвия, будем делать уроки? Помоги разобраться в греческих поэтах.

Решительно поэзия тут ни при чём, это лишь предлог, чтобы влюбиться.

Пока Сильвия повторяет перевод труднейших стихов Сафо – «Бессмертная Афродита на красочном троне…», – смотрю на неё и не слышу, а только слежу за её губами.

– «И ты, счастливая, спрашивала меня, что испытывала я однажды и почему вновь призывала тебя и что больше всего хотелось мне, чтобы произошло с моей обезумевшей душой…»

Рассматриваю её волнистые чёрные волосы; они колышутся в такт её словам. Крылья чайки, легко парящей на ветру.

– «Приди ко мне и теперь, освободи от мучительных волнений, и сверши всё, чего жаждет моя душа…»

Смотрю в её живые, горящие глаза – и вижу в них столько внимания ко мне. Второй раз уже смотрю не в лицо ей, а в глаза . Словно погружаюсь в глубокое море, спокойное и прохладное.

– Что с тобой, Лео?

Вздрагиваю, словно очнувшись от грёзы, в которой пребывал, сам того не замечая, и от которой не хотелось бы пробуждаться.

– Ты какой-то рассеянный. Глаза блестят. Думаешь о Беатриче?… Давай сделаем перерыв…

Окончательно пробуждаюсь:

– Нет, нет, продолжай. Слушаю тебя.

Сильвия понимающе улыбается:

– Ладно, сейчас будет фрагмент, который мне особенно нравится, – о красном яблоке. Вот послушай: «Краснеет яблоко на ветке, на самой высокой ветке, – забыли сборщики плодов о нём; нет, не забыли, не забыли – лишь дотянуться не смогли».

Пока Сильвия повторяет стихи, водя пальцем по греческому тексту, обнаруживаю, что впервые в жизни понимаю этот мёртвый язык.

Стихи эти я выучил наизусть и повторял их до рассвета, который застал меня по уши влюблённым. А как же Беатриче? Предать её? Как дотянуться до Сильвии – великолепной. И всё же именно Беатриче открыла мне глаза, она показала мне то, чего я не видел. Сильвия – это обитель. Сильвия – это покой. Сильвия – это приют. Смогу ли я когда-нибудь дотянуться до тебя, Сильвия?