Белая королева

– И все же генерал был единственным, кто дарил счастье дочери нашего императора. Похоже, в последние минуты жизни он думал только о ней. Иначе зачем ему было пытаться пройти в шатер, вместо того чтобы спастись? Как еще ты можешь отомстить мертвецу? Возьми его голову! Мы похороним генерала вместе с принцессой.

– Ты не знаешь, что он сделал с моим дядей… – горько прошептала Занета.

Гамрат с сочувствием посмотрел на нее.

– Его поступки не будут мерилом моих поступков. – Он помолчал. – А теперь бери голову! – не терпящим возражений тоном приказал Великий магистр.

Он видел, что Занете нелегко было взять голову Сяна Юя, но рыцарь повиновалась, и они плечом к плечу вышли из шатра.

Хотя до Черного Леса, где бушевал пожар, оставалось почти двести шагов, в лицо им ударила волна жара. Тут было трудно дышать. Северный ветер гнал черные клубы дыма к лагерю, в воздухе носился пепел, плясали искры. Повсюду распространялась ужасная вонь горелой плоти. Гамрат посмотрел на север, и ему почудилось, что пламенем объят весь мир.

– Это не кажется победой… – растерянно пробормотала Занета. – Столько мертвых…

– Ты знаешь легенду о фениксе? – спросил Великий магистр.

– Предания песоедов меня никогда не интересовали.

– А зря. Феникс – символ справедливости и чистоты. Сражаясь за правое дело, он пожирает сам себя, сгорая в собственном пламени. Но, погибая, он возрождается вновь, восстает из пепла.

Гамрат посмотрел на малышку в руках Занеты. Женщина завернула ее в потрепанный шелковый платок, который ее дядя Ян фон Таноу когда-то получил в дар от печальной императрицы.

– Мы назовем ее в честь первой императрицы, о которой повествуют древнейшие летописи. Великой миротворицы, объединившей враждующие королевства. Мы дадим ей имя Сасмира. Это дитя станет нашим фениксом, Занета. Она восстала из пепла на этом поле боя. Яркое пламя, за которым последуют все, кто отвратится от ложных обещаний князей. Я отвоюю для нее трон – или погибну, пытаясь вернуть ей бразды правления. Она станет нашей императрицей!

Сасмира устремила на него взгляд голубых глаз, и Гамрату вдруг почудилось, что это дитя, которому еще меньше часа от роду, понимает каждое его слово.

– Дитя мертвой, пришедшее в этот мир на поле боя, где не ведавший поражений военачальник во главе непобедимой армии проиграл горстке храбрецов, – торжественно изрек Великий магистр. – Это не просто дитя. Сегодня родилась легенда – из тех, что появляются раз в тысячу лет. Легенда о Сасмире.

18 лет спустя Цилия, южнее Швертвальда, ранний вечер, 11-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол

– Быстрее! – крикнул Милан. Сняв меч с пояса, он держал его в руках, чтобы легче было бежать.

Сзади раздавались тяжелые шаги Раинульфа – лучник отличался выносливостью, но бегал не очень быстро.

Милан встревоженно посмотрел на багровеющее в небесах солнце, которое уже спустилось к поросшей густым лесом гряде холмов на западе.

– Скорее! Грим появляется в сумерках! – запыхавшись, крикнул он.

– Сворачиваем налево! Дубовая роща где-то в той стороне! – откликнулся Раинульф.

Перепрыгнув через спутанные корни, коварно подстерегавшие его на пути, Милан чуть не упал, неудачно коснувшись ногами мягкой земли. Юноша затравленно посмотрел на север. Там высился густой, перемежавшийся скалами сосновый лес с кустистым подлеском. В тех местах никто не собирал дрова и не рубил деревья. Темный, мрачный лес. Оттуда-то и придет грим.

– Мы успеем! – Раинульф все-таки догнал его.

Лучник говорил совершенно спокойно – казалось, от бега он ничуть не уставал. Судя по всему, он мог бежать вот так еще полночи. Обветрившееся лицо с широким подбородком и узкими губами наводило на мысли о том, что этот человек редко укрывался от непогоды в каменных стенах. Ветер и солнце предопределили его облик. Раинульф вырос в Швертвальде, где промышлял браконьерством. В какой-то момент он стал охранником герцогини Фелиции, Меча Роз, а затем и ее любовником. Он успевал выпустить три стрелы до того, как первая била в цель. И хотя знакомство Милана с лучником оказалось не самым приятным, сейчас в этом мире не было ни одного человека, которому он доверял бы больше.

Громкое хрюканье отвлекло Милана от его мыслей.

– Он все еще со свиньями, – отметил Раинульф.

Юноша ругнулся. В деревне им сказали, что мальчик обычно возвращался домой, когда уже темнело. Поэтому-то они с Раинульфом и побежали сюда, пока крестьяне созывали домой других пастухов. Грим никогда не заходит в селение. Он ищет жертву вдали от человеческого жилья. Как правило – в лесу.

Крупная розово-черная свинья протопала мимо Милана, водя носом над землей в поисках желудей.

– Паоло! – позвал Раинульф.

Милан обогнул свинью, которая не обратила на него ни малейшего внимания, и направился вниз по пологому склону, ведущему к небольшому оврагу. В обрамленном дубами овраге виднелось почти высохшее болотце. В растрескавшейся грязи перед болотом нежились свиньи – ворочались, валялись, дремали.