Белая кость

Штабс-капитан Бекешев успел. Это были его лучшие дни за всю войну. Он шел вперед и вперед со своей ротой, легко преодолевая спорадическое сопротивление деморализованных австрийцев. Его солдаты были хорошо вооружены и экипированы, в подсумках хватало патронов. Бекешев без устали мотался на коне с передовой в тыл, чтобы уследить за подводами, и потому его орлы могли позволить себе рассчитывать на своевременное пополнение боезапаса. Самым трудным оказалось уберечь солдат от мародерства. Штабс-капитан с удивлением заметил, что лишился покоя. Сидя в обороне, по ночам он мог даже иногда (очень редко) снять сапоги и раздеться до белья, находясь на передовой, настолько были вышколены его солдаты. Куда все девалось, когда их отводили на очередной отдых в деревню? Бессонные ночи штабс-капитану были обеспечены. То там завизжит притиснутая к забору женщина, то тут заорут, что москали грабят, то его унтер не расплатился за сало, то еще что-то… Особенно скверно обстояло дело с еврейскими деревушками. Его солдаты не считали евреев за людей и смотрели на своего командира роты с большим удивлением, когда тот заставлял их вернуть награбленное. Они знали, что в других ротах офицеры смотрели на грабеж евреев и насилие над ними сквозь пальцы и гнали жалующихся вон. Бекешев видел, что бессилен, и только его высокий авторитет сдерживает животные инстинкты солдат. Они были настроены против этого народа, и никакие увещевания не смогли бы убедить их, что евреи тоже люди. Да Бекешев и не читал им мораль — знал, что бесполезно метать бисер.

Он облегченно вздыхал, когда рота возвращалась на передовую. Там было все ясно, его командирский авторитет быстро восстанавливался.

А наступление притормаживалось. Вскоре они столкнулись с немецкими частями, которые пришли на помощь изнемогающим австрийцам. Их прорыв не поддержали должным образом другими фронтами. Артиллерии, как всегда, не хватало, и немцы неуклонно стали выдавливать их с завоеванной территории.

Безлунной ночью немецкие батальоны обошли русские позиции и жестким ударом не только отсекли полк Бекешева от основных русских частей, но и разрезали его. Точность их ударов в темноте была обеспечена воздушной и наземной разведками и перехватом практически открытых радиоразговоров между русскими командирами. Полк, лишившись всяческой связи, перестал существовать как единая боевая единица. Противник вышел к штабу полка и разгромил его. Подполковник Никитаев погиб, не успев даже одеться. Рядом с ним полегли все офицеры штаба, рота охраны, связисты… Батальоны оказались предоставленными самим себе, и началось повальное отступление с неприятелем на плечах, больше похожее на бегство. В этой неразберихе комбат сумел связаться с Бекешевым, который спал, даже не подозревая, что наступила катастрофа, — на его участке все было тихо.

— Штабс-капитан Бекешев у телефона, — проговорил Дмитрий, не проснувшись толком.

— Штабс-капитан! Немедленно поднимайте роту. Мой штаб атакуют. Я приказываю вам…

Связь прервалась. Бекешев услышал стрельбу, доносившуюся из района расположения штаба батальона.

— Давно стреляют, Авдей? — спросил он денщика, пристегивая к ремню саперную лопатку, которая с первых же дней его пребывания на фронте заменила ему саблю. Штабс-капитан прохладно относился к умению фехтовать, как всегда приняв за истину слова учителя, что для воспитания фехтовальщика самурайского уровня требуются годы. А для царского офицера он владеет саблей на высшем уровне, тем более что нескольким приемам учитель его все же обучил.

— Только начали, вашбродь. Да вы бы сами проснулись, если б давно…

— Поднимаем роту. Давай быстро. Надо штаб выручать. Немцы нас обошли.

Он оставил один взвод в окопах и повел своих солдат на выручку. На полпути к штабу в лесу они напоролись на немцев. Ночь была почти черной. Бекешев не пустил вперед дозор, как того требовал устав. Он же не вперед шел. Вот почему два его взвода буквально врезались в немецкую роту. Немцы тоже не развернулись. Предпочли держаться протоптанной широкой тропы, ведущей к передовой.

Бекешев, увидев надвигавшуюся на него массу, остановился. Бежавшие сзади чуть было не смяли его.

— Примкнуть штыки! — приказал он придушенным голосом и услышал, как дружно лязгнуло железо. Испытал секундное удовлетворение — не зря он обучал своих солдат вслепую надевать штыки.

— В цепь! — отдал он вторую команду и скорее услышал, чем увидел, как его солдаты веерно стали разворачиваться среди деревьев. С тоской понял, что дать залп рота не успеет: немцы уже накатились.

Он левой рукой выхватил наган из кобуры, правой выдернул из-за пояса саперную лопатку.

Взлетевшая в расположении батальонного штаба ракета тускло осветила немецкие мундиры и остроконечные каски. Немцы тоже развертывались в цепь. Их офицер выстрелил в Бекешева почти наугад. Он видел только расплывчатое пятно. И получил в ответ пулю в лоб.